Он хрипит, затем откашливается: — Да.
— Хорошо, тогда я тебе не скажу. Сыграешь мне что-нибудь?
Картер смотрит на меня, опускает взгляд на гитару, затем поднимает глаза к потолку.
— Я не могу отказать красивой женщине, брат. Я знаю, ты понимаешь.
Я не уверена, обращается ли он к богу или к духу своего любимого гитариста, но я забываю обо всем, когда он начинает соло из «Purple Rain».
Гитара звучит урезано, потому что не подключена к усилителю, но я поражена легкостью и качеством его игры. Я сижу с открытым ртом, наблюдая, как его ловкие пальцы порхают по струнам, пока он не заканчивает с размаху и не начинает смеяться.
— Черт!
— Да, я бы так и сказала. Это было потрясающе!
Он смотрит на меня, его глаза ярко сияют, красивое лицо сияет.
— Боже мой, это было так приятно.
— Это звучало так здорово. Я не могу поверить, что ты такой талантливый!
Картер держит гитару перед собой и слегка кланяется. Затем аккуратно кладет ее обратно на стойку, отступает на шаг и любуется ею, скрестив руки на груди. Он тихо выдыхает и качает головой.
— Черт возьми, София, — тихо произносит он. — Спасибо.
— Это я должна благодарить тебя. Я тут фанатею.
— Почему все это здесь? Ты играешь?
— О нет. Ник забрал свой стол и одежду, когда съезжал, но все остальное оставил здесь. Он не побеспокоился собрать все это.
Лицо Картера – это маска ужаса.
— Не побеспокоился? Неужели у этого человека нет души?
Я смеюсь.
— Я буду ссылаться на пятую поправку, ваша честь. — Я перестаю смеяться, когда мне в голову приходит интересная мысль. — Ты хочешь их?
Он усмехается.
— Да, конечно.
— Я говорю серьезно. Здесь ты можешь взять все, что угодно. Мне это не нужно. Вообще-то я подумывала о том, чтобы превратить это помещение в библиотеку.
Нахмурившись, Картер поворачивается и смотрит на меня.
— Или у тебя уже есть коллекция гитар?
После минутного молчаливого раздумья он говорит: — Нет. У меня потрепанная акустика, на которой я учился, но это все. Я отдал те немногие, что у меня были, когда присоединился к компании.
По выражению его лица я не могу понять, ошиблась ли я в своем предложении. Было ли это грубо с моей стороны? Я его обидела? В конце концов, он может позволить себе купить все, что захочет. Зачем ему понадобились вещи другого человека?
Я прижимаю руку к груди.
— Прости, если это было странно. Ты, казалось, был так рад играть, что я подумала, может, тебе понравится оставить их себе. Или одну из них. Я… я просто подумала…
— В этом нет ничего странного. Это невероятно щедро. Ты же знаешь, что могла бы неплохо заработать, если бы продала их, верно?
— Полагаю, что так, но есть вещи важнее денег. Ник купил их только для того, чтобы ими похвастаться. Он не играет ни на каких инструментах.
Я думаю, они были бы счастливее с тобой. Ты бы дал им хороший дом.
Картер смотрит на меня горящими глазами.
— Хороший дом.
— Да. Инструменты созданы для того, чтобы на них играли, а не просто рассматривали или держали взаперти. Я хочу, чтобы они были у тебя.
Он продолжает смотреть на меня так долго, что мне становится не по себе.
— Я что-то не так сказала?
— Нет. Ты сделала мне лучший комплимент, который, как мне кажется, я когда-либо получал.
— Тогда почему ты смотришь на меня так, будто я только что заявила, что я из космоса?
— Мне просто было интересно, как бы ты отреагировала, если бы я взял тебя на руки и перекинул через плечо, чтобы отнести в твою спальню и показать, как сильно я ценю каждое твое слово.
Мое тело реагирует на эти слова и хриплый тон, которым они были произнесены, выбрасывая в кровь прилив адреналина и затрудняя дыхание.
Сердце колотится от волнения, я встаю.
— Вот что я тебе скажу. Если тебе удастся поймать меня до того, как я доберусь до двери, ты сможешь перекинуть меня через плечо и отнести в спальню. Но если я окажусь быстрее тебя и доберусь туда первой, тебе придется вымыть пол у меня на кухне. Голым.
Он бросает взгляд на дверь, затем снова на меня. И улыбается.
Пять секунд спустя он несет меня вниз головой на плече, направляясь в мою спальню, а я смеюсь так сильно, как не смеялась уже много лет.
14
СОФИЯ
Картер бросает меня на кровать и забирается сверху на четвереньках. Глядя на меня сверху вниз, он ухмыляется.
— Ты даже не пыталась победить.
— Я пыталась!
— Я никогда не видел, чтобы кто-то, кому не исполнилось девяносто лет, двигался так медленно.
— Может быть, у меня больные колени, ты когда-нибудь задумывался об этом?