Его улыбка становится шире.
— У тебя не больные колени, красавица, ты плохая лгунья.
Протягивая руку, чтобы запустить пальцы в его волосы, я шепчу: — Я не сдаюсь. Ты должен поцеловать меня сейчас.
— Ты говоришь это так, будто действительно считаешь себя главной.
— И ты говоришь это так, как будто мы оба еще не знаем, что ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу.
Его улыбка медленно исчезает. Картер пристально смотрит на меня сверху вниз, с трудом сглатывая.
— Сделаю. Поэтому, пожалуйста, будь осторожна со мной.
Мое сердце переполняется нежностью. Он такой милый, когда не ведет себя как король Земли. Его уязвимость всегда трогает меня.
— Я буду осторожна с тобой, милый мальчик. Я обещаю. Ты тоже можешь мне кое-что пообещать?
— Да. Что угодно. Ты знаешь, что я это сделаю.
Я на мгновение обхватываю ладонями его лицо, мысленно запечатлевая его серьезное выражение, затем опускаю руки ему на грудь.
— Честность. Я хочу, чтобы между нами была правда, только правда и ничего, кроме правды, несмотря ни на что.
— Это прозвучало так, будто ты думаешь о нашем будущем. Как будто, возможно, ты хочешь, чтобы у нас было будущее вместе.
Его голос звучит неуверенно. Я отгоняю навязчивое воспоминание о том, как Вэл рассказывала мне о своем парикмахере, о том, как Картер порвал с ней, когда она сказала, что хочет быть эксклюзивной, и вместо этого позволяю себе улыбнуться в ответ.
Затем я переворачиваю его на спину и сажусь на него верхом.
Его глаза вспыхивают от возбуждения. Он сжимает мои бедра своими большими руками и смотрит на меня снизу вверх, приоткрыв рот, его дыхание прерывистое.
Что-то в пылком выражении его лица заставляет меня чувствовать себя раскрепощенной. Я уверена в своем теле и своей женственности. Он смотрит на меня так, словно я его любимый подарок. Между тем, я одета в поношенный спортивный костюм и с забранными волосами в хвост. Ник бы задрал нос, если бы мог меня сейчас увидеть.
Неторопливо проводя руками по его груди, я поддразниваю: — Мистер… МакКорд, это ваш бумажник снова тычется в меня? Вам действительно стоит найти место получше для хранения этого.
Он гортанно смеется.
— О, я знаю гораздо лучшее место для хранения этого.
У него хриплый смех.
— О, я знаю место гораздо лучше, чем два основных.
— Держу пари, что знаешь.
Я стягиваю через голову свою толстовку и бросаю ее на кровать рядом с нами. Под ней на мне ничего нет. Картер втягивает воздух, затем медленно выдыхает, пожирая меня глазами.
— Когда ты сказал мне надеть эти спортивные штаны, то забыл упомянуть о нижнем белье, поэтому я предположила, что ты хотел бы, чтобы я его не надевала.
— Это было правильное предположение. Иисус. У тебя идеальная грудь.
— Спасибо. Почему ты к ней не прикасаешься?
— Ты еще не давала мне разрешения.
Я беру его руки и провожу ими по своим бедрам к талии, затем по грудной клетке к обнаженной груди. Он обхватывает их ладонями, ощущая их тяжесть, затем проводит большими пальцами туда-сюда по моим твердеющим соскам.
Между нами его эрекция сжимается и пульсирует. Я изгибаю бедра, и Картер издает тихий стон.
Когда я наклоняюсь, он запечатлевает на моих губах грубый, собственнический поцелуй, затем снова переворачивает меня на спину.
Я обхватываю его ногами за талию.
— Ты хочешь быть главным? Или хочешь узнать, что я задумала вместо этого?
— Да. Оба варианта. Все это.
— Выбирай.
Его руки, обхватывающие мою голову с обеих сторон, дрожат. Его дыхание становится прерывистым. Его глаза безумны.
Он сглатывает, затем шепчет: — Ты выбирай за меня.
— Хороший ответ. Перевернись.
Картер переворачивается на спину. Я приподнимаюсь на локте, смотрю на него сверху вниз и улыбаюсь. Положив руку ему на грудь, я на мгновение прислушиваюсь к биению его сердца, затем медленно провожу рукой вниз по животу.
Живот – это неправильное слово. Оно предполагает мягкость, но на самом деле ее нет. Его пресс тверд как скала, как и его член, который я нежно сжимаю через его джинсы.
— Подожди. — Он хватает меня за запястье. — Подожди, я… я должен тебе кое-что сказать.
По какой-то причине он вдруг напрягается. Сбитая с толку, я морщу лоб.
— Сейчас?
— Да.
Он садится и смотрит на свои ноги. Я тоже сажусь, недоумевая, что происходит.
— Ты в порядке?
— Ты сказала, что хочешь честности. Правду.
Его голос становится тихим. Я жду, наблюдая, как он пытается подобрать слова.
— Я не хочу этого делать, не сказав правду о том, что может… тебя разозлить.
Он все еще смотрит на свои ноги, избегая моего взгляда. Тем временем я начинаю чувствовать себя нелепо, сидя здесь с обнаженной грудью.