Если мы продолжим играть в эту игру, я превращусь в дымящийся уголек на ковре.
Внимательно наблюдая за выражением моего лица, она прожевывает и проглатывает сыр. Потом снова говорит своим мягким тихим голосом: — Я пытаюсь найти тонкую грань между разъяренной стервой и пылкой соблазнительницей.
Я тоже тихо отвечаю: — У тебя отлично получается.
— Спасибо. Это нормально, что я вот так с тобой общаюсь, или это портит атмосферу?
— Это потрясающе. Ты ничего не портишь. Я думаю, если бы ты сейчас хотя бы слегка подула на мой член, я бы кончил тебе прямо в лицо.
Она разражается смехом, но внезапно замолкает, придавая своему высокомерному голосу выражение уничтожающего презрения.
— Как ты смеешь разговаривать со мной с такой наглостью! Ты должен быть наказан за такое проявление неуважения. Принеси мне…
София оглядывает комнату. Когда ее взгляд останавливается на предмете, находящемся вне поля моего зрения, она поднимает на меня глаза с лукавой улыбкой.
— Принеси мне вон ту деревянную ложку из глиняного горшка на кухонном столе рядом с плитой. Затем вернись сюда, спусти штаны и встань на четвереньки.
Господи Иисусе.
Она собирается отшлепать меня.
Вся кровь отхлынула от моей головы и прилила к члену. Мои яйца напряглись в предвкушении. Я судорожно сглатываю. В ушах у меня стоит звук, похожий на рев реактивных двигателей.
— Не заставляй меня повторяться, Магнус. Я сосчитаю до пяти. Если к тому времени ты не встанешь на четвереньки и не продемонстрируешь мне свою голую задницу, последствия тебе не понравятся. Один.
Я бегу по комнате и возвращаюсь обратно так быстро, что, наверное, преодолеваю звуковой барьер.
София садится, спускает ноги с края дивана, берет ложку из моей руки и хлопает ею по своей раскрытой ладони.
Резкий звук, с которым дерево касается ее кожи, вызывает у меня дрожь по всему телу.
— Ложись, — приказывает она, указывая на пол.
Я опускаюсь на колени, как просительница. Я ее хороший пес, ее хороший мальчик, мой член как стальной прут, а сердце бьется где-то в горле. Пока она смотрит, я расстегиваю молнию на джинсах и стягиваю их до середины бедер.
— Трусы тоже. Не испытывай меня.
Я стягиваю их вниз. Мой член выпирает, устремляясь к потолку. Она смотрит на него из-под тяжелых век.
Удивленная, она говорит: — Ну и ну, неужели тебе не терпится?
София медленно проводит кончиком ложки по моему обнаженному бедру, останавливаясь чуть ниже яичек. Я втягиваю воздух. Дерево холодное и неподатливое, предупреждающее прикосновение к моей коже. Когда она задевает им нижнюю часть моего члена, я вздрагиваю и издаю слабый, непроизвольный стон.
Мой член пульсирует в такт с моим сердцебиением. Я отчаянно хочу, чтобы она взяла его в руки, прижалась к нему губами, посасывала, пока у меня глаза не закатятся.
Мрачным и холодным голосом она приказывает: — Встань на четвереньки, Магнус, чтобы я могла наказать тебя.
Вся моя кожа покрывается потом. Слышно мое дыхание. Я чувствую головокружение, я почти теряю ориентацию от вожделения. Я опускаюсь на руки, опускаю голову и закрываю глаза.
Она проводит рукой по моей спине и плечам, издавая одобрительные звуки, когда ласкает меня.
— Такой сильный. Все эти мышцы. Посмотри, какой ты идеальный. — Наклонившись к моему уху, она шепчет: — Я должна заставить тебя считать вслух, верно?
— Да. До десяти. Делайте это так сильно, как тебе хочется. Если станет слишком больно, я скажу «желтый», чтобы ты знала, что нужно делать потише. Если я захочу, чтобы ты остановилась, я скажу «красный». Если все будет хорошо, я скажу «зеленый».
Мой голос хриплый от вожделения. Я говорю как кто-то другой. Я никогда не встречал человека, который бы сталкивался с подобными вещами, а не просто дрочил на фантазии.
Мы все смотрели видео или читали книги. Мы не изобретаем велосипед заново.
Положив руку мне на поясницу, София с неожиданной силой опускает деревянную ложку на мою ягодицу. Я дергаюсь и шиплю, наслаждаясь ощущением жжения.
— Я жду, Магнус.
— Один.
— Хороший мальчик.
Мой член пульсирует.
Она снова бьет меня по другой щеке, на этот раз сильнее. Звук, который издает ложка, соприкасаясь с моей голой задницей, резкий и громкий, как и мой вдох.
— Два.
— Цвет?
— Зеленый.
Ее смех мягкий и соблазнительный.
— О боже. Я была слишком снисходительна к тебе. Давай исправим это, ладно?
Я слышу свист ложки в воздухе за долю секунды до того, как она касается моей кожи. Удар оказывается на удивление жестким, как и мой член, из которого сочится смазка. Я чувствую, как горячая капля преякулята скользит по головке.