— Боже, я ненавижу, когда ты разговариваешь со мной с высока.
— Ты звонишь по какой-то конкретной причине или просто хотел накричать на меня?
В наступившей паузе я слышу резкий, глухой звук шагов. Где бы он ни был, он расхаживает по комнате.
— Как мы собираемся наказать Харлоу?
— Откуда такой внезапный интерес к воспитанию детей? В последний раз, когда она плохо себя вела, ты велел мне разобраться с этим и не звонил несколько недель.
— Прекрати нести чушь, Соф.
— Я думаю, это ты несешь чушь. Мы можем не обсуждать это сейчас? Мне нужно работать.
— Мы должны наказать ее!
Я вздыхаю и смотрю в потолок. Мужчины ведут себя как дети, когда не добиваются своего, это в порядке вещей.
— Я наказала ее на две недели. Ни выхода на улицу, ни электроники.
Ник переваривает это в сердитом молчании.
— Хорошо.
— Ты говоришь это так, словно я ждала твоего одобрения.
— Тебе это действительно нравится, не так ли?
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Конечно, понимаешь. Размахиваешь своей игрушкой у меня перед носом, пытаясь заставить меня ревновать.
Я не могу поверить, что он ведет себя так нелепо, но если он думает, что таким грубым поведением выведет меня из себя, то он ошибается.
— Если ты помнишь, гений, я понятия не имела, что ты появишься так внезапно. Или ты думаешь, что я резко обрела экстрасенсорные способности?
— Не будь такой, блядь, снисходительной. Ненавижу, когда ты так делаешь.
Я задумываюсь на мгновение, а потом решаю, что нам больше нечего обсуждать.
— Хорошая беседа, Ник. Передавай Бриттани мои наилучшие пожелания. Хорошего дня!
Я с улыбкой вешаю трубку.
— Мама? — Харлоу стоит посреди кабинета с папкой в руках. Я была так увлечен звонком, что не заметила, как она подкралась ближе.
— Да, милая?
— Это был папа?
— Да.
Тихим голосом она спрашивает: — Что он сказал? Он все еще злится на меня?
О, стрела пронзила мое сердце. Моя бедная малышка.
Я тихо говорю: — Нет, милая, он же не сумасшедший. Он сказал, что любит тебя и что вы увидитесь на следующих выходных.
Дочь пристально смотрит на меня, затем опускает взгляд и кивает. Она шепчет: — Хорошо. — Снова поднимает глаза и встречается со мной взглядом. — Но тебе не обязательно лгать ради него. Он никогда не говорит, что кого-то любит.
Когда она отворачивается, опустив голову и ссутулившись, я всерьез задумываюсь о том, чтобы нанять киллера и заставить его пустить Нику пулю в лоб.
Харлоу вела себя вызывающе, чтобы привлечь внимание отца, но ей предстоит усвоить суровый урок: его внимание уже занято.
Этот человек больше всего интересуется самим собой.
В половине шестого, когда я уже собиралась заканчивать на сегодня, зазвонил телефон. Это была Дженис, секретарь моего начальника, которая сообщила, что мистер Хартман хотел бы видеть меня в своем кабинете.
За те пятнадцать месяцев, что я работаю в TriCast, меня ни разу не вызывали к нему в кабинет. Особенно в пятницу, когда я заканчиваю работу.
Это не предвещает ничего хорошего.
— Чего он хочет, Дженис? Это может подождать до понедельника?
— Я не знаю, чего он хочет, мисс Бьянко, он просто попросил прислать вас как можно скорее. Он говорил так, словно это не могло ждать.
Вздохнув, я киваю.
— Ладно. Благодарю вас.
Я вешаю трубку и говорю Харлоу, что скоро вернусь. Она лежит на кожаном диване у окна и читает книгу. Дочь шевелит пальцами, показывая, что услышала меня.
Лабиринт кабинетов почти пуст, когда я иду по главному этажу в кабинет генерального директора. Осталось всего несколько человек. Я улыбаюсь и киваю прохожим, интересуясь, что у моего босса на уме.
Когда я подхожу к столу его секретаря, она говорит: — Проходите. Он вас ждет.
Я стараюсь что-нибудь понять по взволнованному выражению ее лица.
Прежде чем войти, я стучу, затем просовываю голову в дверь.
— Добрый день, мистер Хартман. Вы хотели меня видеть?
Он нетерпеливо жестом приглашает меня войти.
— Да, входите. И, пожалуйста, закройте дверь.
Разглаживая руками юбку, я пересекаю разделяющий нас мягкий ковер и сажусь в одно из больших коричневых кожаных кресел напротив его массивного дубового стола. Он снимает очки, кладет их на стол, откидывается на спинку кресла и складывает руки на животе.
Затем смотрит на меня в выжидательном молчании.
Мне знакома эта тактика. Подавляющее большинство людей крайне неуютно переносят молчание, поэтому, если вы хотите добиться признания – скажем, вы офицер полиции, допрашивающий подозреваемого, – вы задаете вопрос, а затем ждете. Ждете еще немного, даже после того, как человек ответит, пока он наконец не занервничает настолько, что выложит все на духу.