Я забронировал отдельное ложе для нас на весь сезон.
Вот для чего платье, но до первого балетного спектакля еще пара недель, а я не хотел, чтобы та ждала столько времени, чтобы одеть его.
Я не знала, что сказать.
Мои глаза наполнились слезами.
Винсент перестал грести.
— Кейт, что такое? Ты расстроена? Ты сказала, что хотела бы ходить на обычные человеческие свидания, поэтому я подумал, что это хорошая идея.
Наконец, обретя дар речи, я сказала, — Нет ничего обычного в билетах на весь сезон и отдельной ложи в Opera Garnier.
Или купить сшитое на заказ это платье для меня, чтобы я могла его одевать на эти спектакли.
Нет, Винсент, — я покачала головой.
— "Обычное" — это слово сюда не очень подходит.
Черты его лица смягчились, когда он понял, что я не расстроена — просто ошарашена.
— И каким словом это можно назвать? необычное? (ненормальное?)
— Необыкновенное.
Удивительное.
полная противоположность обычному.
— Хорошо, милая Кейт, как я уже говорил однажды, я прошу тебя обменять свою обычную жизнь на нечто экстраординарное.
Поэтому я хочу сделать всё экстраординарным способом.
— У тебя хорошо получается.
— У тебя остался еще один, — сказал он, кивая в сторону не распакованной коробки.
Я вскрыла обертку и вытащила коробочку, размер которой предполагал, что там может лежать браслет или ожерелье.
я с тревогой взглянула на Винсента.
— Винсент, а не слишком рано для подобных подарков? — спросила я, мне стало неудобно.
— Я надеюсь, что немного тебя знаю, — сказал он, явно наслаждаясь моим дискомфортом.
— Ты полагаешь, что я хочу напугать тебя, тем, что так скоро дарю ювелирное украшение? Поверь мне, это не то, что ты думаешь.
Я медленно открыла коробочку.
Внутри лежала карточка.
Небольшая, на которой было написано в старомодной манере: Для Кейт Бомонт Мерсье, занятий фехтованием, лично у меня, Гаспар Луи-Мари Табард.
Количество уроков определил В.
Делакруа: как раз такое количество вам по силам.
— О, Винсент! — воскликнула я, подаваясь вперед, чтобы обнять его, в поцессе чего чуть не опрокинув лодку.
— Это замечательно.
Я уселась обратно и покачала головой, смотря на него с изумлением. Он рассмеялся и выровнял лодку.
— Ты само совершенство, — вздохнула я, и он одарил меня своей обворожительной улыбкой, которая легко могла вышибить меня с края лодки в воду.
— Этот подарок больше, чем благодарность — ты спасла меня от превращения в бесплотный дух, который парил бы вокруг вечность, — объяснил он.
— Но ты единственный, кто всё сделал, — запротестовала я.
— Мы не могли бы пройти через это вместе, не будь у тебя такая сильная воля.
А теперь у тебя появятся навыки, чтобы соответствовать ей.
Я надеюсь, что тебе никогда не придется использовать их в реальной жизни, но поскольку ты согласилась разделить, по крайней мере, небольшую часть моей жизни, — он одарил меня осторожной улыбкой, — я чувствовал себя гораздо лучше, если бы справиться с чем угодно, что могло бы препятствовать тебе.
Слезы, которые еле сдерживала, стали стекать по моим щекам.
— Кейт! Ты не должна плакать, — сказал он, фиксируя весла в их кольцах.
Он соскользнул со своей скамьи и уселся на дне лодки передо мной.
Мы проплывали под мостом Александр III, самым красивым мостом в Париже, с каменными гирляндами драпированные через всю арку и лампами из бронзы и стекла, расположенных на самом верху.
Но я едва могла разглядеть его роскошную красоту, которая поглотила нас, а потом выпустила нас с другой стороны.
Потому что всё на чем я могу сосредоточиться — это мальчик, который сидел передо мной.
Я закрыла глаза, от переполнявших меня эмоций, голова шла кругом.
Он хотел быть со мной.
Настолько, что изменить свою жизнь ради меня.
Настолько, чтобы вступить в неизвестное будущие.
Ради меня.
Я любила его.
Я очень глубоко прятала в себе эти три слова, для своей же собственной безопасности.