Но я заметил, что он смотрит на меня с некоторой опаской, и понял, что он не случайно вытащил пистолет. Он хорошо меня знал и был настороже.
— возможно, даже боялся своей реакции.
Так что, черт возьми, вам тоже следует поступить так.
По крайней мере, у него хватило здравого смысла передать Джимми О’Дэя другому члену команды О’Дэя. Они переместили своего молодого директора подальше от меня. Он всё ещё протестовал против того, как я с ним обошлась.
«Этот парень вспыльчивый, что тут скажешь?» — с улыбкой сказал Мортон.
«Иногда проще позволить ему совершить несколько легких ошибок и уберечь его от по-настоящему глупых, чем постоянно его нянчить».
«Он шёл прямо на нас», — сказал я. «Я мог его ранить. Где ты, чёрт возьми, был?»
Мортон пожал плечами. «О, я не думал, что ты причинишь ему серьёзный вред».
Шон шагнул вперёд, нахмурив брови, словно большая собака, готовая напасть. Несказанно воодушевлённый, я протянул руку, чуть не произнёс его имя. У меня не было возможности.
«Я вас знаю, правда?» — сказал Шон, и впервые с момента нашей посадки в Новом Орлеане его лицо и голос оживились. «Я вас узнаю».
Мортон напрягся. «Верно», — отрывисто ответил он. «Давно не виделись, сержант».
«Вик... Вик», — он щелкнул пальцами, — «Мортон, да?»
Мортон какое-то время не отвечал, но я слышал, как он думает, даже с расстояния в метр или больше. Он, должно быть, уже всё слышал о черепно-мозговой травме Шона – все в этой отрасли уже знали. Слухи, которые доходили до меня, охватывали весь спектр: от того, что он ходит с пулей в черепе, до того, что он – пускающий слюни овощ на аппарате искусственного дыхания в какой-то частной лечебнице. Ещё одна причина, по которой Паркер так стремился вернуть его на поле боя. Особенно на таком заметном задании.
«Верно, — снова сказал Мортон. — Можно сказать, мы вместе тренировались».
«Верно», — сказал Шон. «Верно. Рад снова тебя видеть, Вик». Я знал, что теплота в его голосе была не к мужчине, а к воспоминаниям — к тому, что он вообще его помнил. Но даже несмотря на это, для меня было горьким ударом, что Шон выказал такое явное удовольствие от встречи с одним из тех, кто напрямую виноват в моей гибели.
Один из мужчин, которые меня изнасиловали.
Доналсон, Хакетт, Мортон и Клей.
Я не думал, что когда-нибудь их забуду. Я старался изо всех сил, но судьба отвернулась от меня.
«Вас не было в первоначальном списке кандидатов на эту должность», — сказал я, чувствуя резкость в голосе и привкус кислоты во рту. «Что случилось?»
Мортон, воодушевлённый отсутствием агрессии в приёме Шона, выглядел почти ликующим. «Замена в последнюю минуту», — сказал он. «Обычно меня назначают на другого члена семьи О’Дэй, но один из членов основной команды Джимми заболел — должно быть, что-то съел. Поэтому они вызвали меня».
Он говорил так, будто они прислали частный самолёт. Но вместо этого я подозревал, что он был единственным, кто стоял с руками в карманах, когда подошла очередь дополнительных обязанностей.
«Расслабься, Чарли», — сказал Шон, на мой вкус, слишком резко. Он перевёл взгляд на звезду бейсбола, Гейба Батиста. Когда первоначальный восторг утих, Батист угрюмо потягивал шампанское с видом человека, ожидающего первой возможности уйти. «Это ведь не первая замена, правда?»
«На этой работе нужно быть готовым к неожиданностям, Чарли», — сказал Мортон с быстрой неискренней усмешкой, которая не коснулась его глаз. «Первое, чему ты научился, да, Шон?»
У меня на языке вертелись какие-то язвительные реплики. Я проглотил их. Он обращался со мной как с новичком, но я бы не стал…
Не мог… пусть поймёт, что добрался до меня. Для любого, кому это было важно, тот факт, что я только что одной рукой справился с его ужасно плохо защищённым главным, говорил сам за себя.
Хотя это не было большим утешением, что ему не пришлось свернуть голову с плеч.
«Хорошо выглядишь, Шон», — сказал Мортон, добавляя в голос дружеские нотки. «Я слышал о… том, что случилось. Должно быть, пришлось нелегко. Но ты всё ещё здесь, а? Как новенький». Его взгляд метнулся к нам обоим, уловив напряжение, которое мы не могли скрыть. «И, я вижу, ты всё ещё питаешь слабость к толстым свитерам».
Если говорить о хейтерстве прекрасного пола, то прозвище «неуклюжий прыгун» было далеко не самым худшим из моих прежних. Но услышать это от человека, смерть которого я бы с радостью наблюдал, в адрес человека, за которого я бы убил, было пределом моих возможностей.
Я отвернулся и подошёл ближе к Блейку Дайеру, который всё ещё стоял рядом с Томом О’Дэем и его сыном. Судя по всему, то, что съедало О’Дэя-младшего, всё ещё не выходило у него из головы.