Крайчек занял место справа от водителя и подал сигнал к выдвижению.
Группа с машиной во главе проследовала через ворота внутреннего периметра и, свернув влево, легла на заданный курс.
Любой марш-бросок имеет положительные моменты, особенно заметные, когда подавляющая часть времени проводится в окружении бетона и стали. Глеб не знал точно, где расположена «Зарница». Его вместе с группой прочей семи-восьмилетней ребятни доставили сюда два года назад в наглухо закрытом кузове грузовика с безымянного аэродрома. Меньше минуты от трапа до машины, а потом – многочасовая тряска в кромешной темноте, наполненной плачем, стонами, запахом блевотины и мочи, через который пробивался еле уловимый хвойный аромат. Да, что-что, а природа здесь была великолепная. Пологие, переливающиеся волнами холмы и сосны на них, огромные, прямые, словно мачты. Когда дул ветер, пушистые зеленые кроны раскачивались высоко-высоко и тихо шелестели длинными иголками. Весной холмы покрывались густой сочной травой, делая воздух настолько свежим и упоительно сладким, что хотелось пить его, глотать раскрытым ртом еще и еще, пока не ощутишь вкус росы на языке. В начале лета деревья-исполины сочились прозрачной, желтой и яркой, как солнце, смолой, наполняя все вокруг необъяснимо прекрасным, чуть щекочущем ноздри ароматом. Иногда удавалось отковырнуть кусочек этого застывшего света, чтобы потом сунуть за щеку и жевать, наслаждаясь его странным, горьковато-терпким вкусом. Осенью запахи снова изменялись, становились мягче и тише, будто впадающая в полудрему природа старалась убаюкать и своих беспокойных соседей, подносила палец к устам и говорила: «Тшшшш». А когда вслед за порой безмятежного увядания наступала зима, мир вокруг становился ослепительно-белым. В солнечный день невозможно было не щуриться. Мириады кристалликов льда, устилающие все ровным покрывалом, искрились и сверкали под лазурным небом, а сосны нахлобучивали пушистые шапки. Сейчас только-только вступала в права осень. Сентябрь не успел еще притушить яркую зелень холмов, а прохладный воздух был чист и прозрачен.
Бежалось легко. Ноги, шурша камешками, несли Глеба по гравийной ленте, которая петляла среди холмов и терялась далеко-далеко, за желтовато-зеленой дымкой леса, а перед глазами, словно метрономы, раскачивались спины товарищей. Справа размеренно сопел Преклов. Они бежали в середине колонны. Удобно. Не мозолишь глаза Воспитателю, не нужно задавать темп группе, и позади идущие не дадут расслабиться.
Спустя час мимо проплыл километровый столб с цифрой десять. Первая половина маршрута была пройдена. Группа двигалась ровно, собранно и без видимых осложнений, пока вдруг…
– Поднять темп! – От хвоста к голове колонны промчался «Лис» с орущим в мегафон Крайчеком. – Десять километров за сорок минут! Калеки на протезах бегают быстрее! Или вы думаете, что оставшегося времени хватит, чтобы пройти еще десять километров и полосу препятствий?! Вперед, вашу мать!
Свежепринятая информация о грядущей полосе препятствий на большинство курсантов произвела эффект удара по голове тяжелым тупым предметом. Ритмично покачивающиеся «метрономы» пошли вразнобой. Направляющие резко ускорились. Стройная, в три шеренги, колонна быстро утратила четкость формации и разбрелась хаотичными группками.
– Вы что, инвалиды долбаные, заснули?! А ну, бегом! Я лично прослежу, чтобы каждый ублюдок, вздумавший сачкануть, подох в кратчайшие сроки!
Колонна начала растягиваться. Наиболее впечатлительные рванули вперед и минуты через две оторвались на добрых полсотни метров. Еще через десять минут подавляющая часть «спринтеров» переместилась ближе к хвосту, израсходовав запас прочности.
– Я сейчас точно сдохну, – пожаловался Преклов, с большим трудом удерживающийся за Глебом.
– Дыши, не болтай, – ответил тот, размеренно перебирая ногами по гравию. – Сдохнувших сегодня и без тебя хватит.
Будто желая подтвердить только что озвученную гипотезу, бегущий впереди курсант перешел на шаг, присел и надрывно проблевался.
– Минус один, – констатировал Глеб.
Командирский «Лис» рыкнул мотором и подскочил к бледному, словно смерть, парнишке.
– Имя! – раздался усиленный мегафоном голос Крайчека.
– Людвиг Штольц, – чуть слышно ответил курсант и снова захрипел, выдавая новую порцию желудочного сока.
– Какого хера ты здесь расселся, Людвиг Штольц?! Встать! Пошел за группой! Бегом, дерьмо, бегом!
Глеб на секунду обернулся и увидел, как Людвиг метрах в ста, шатаясь, поднимается.
– Живее, тварь! Догоняй свою группу! – продолжал орать Крайчек. – Что ты будешь делать на войне, червь навозный?! Как ты поможешь своему подразделению?! Твой отряд уже принял бой! Впереди! Они прижаты огнем! А ты здесь! Сидишь в обнимку с пулеметом и блюешь, как последний долбаный педераст! Там убивают твоих товарищей! Они умирают из-за тебя, сука поганая! Каждый твой сблев стоит кому-то жизни! Годы обучения и туча потраченных средств идут хреном из-за того, что тебе, ничтожество, приспичило изрыгнуть дерьмо из своих гнилых потрохов! Вперед, ублюдок! Вперед!!!