Словом, к концу второго года Сайнем вполне примирился с положением дел, может, ему и вправду на роду написано стать волшебником, что же с судьбой спорить?
А судьба явно решила вознаградить несчастного героя за все мытарства. К концу третьего года он стал Магом, был наречен Вианором, и почти тут же его избрали Хранителем Равновесия Эона. Гордиться было чем — до Сайнема никто не достигал столь почетного поста в столь юном возрасте.
А потом была коронация. И не только короля на ней стукнули под коленки. У Сайнема, слава Солнцу, глаза уже малость прорезались, и он сумел в последний момент разглядеть, где для него приготовлена яма. Если ты Хранитель Равновесия, изволь покарать применившего недозволенное колдовство. Но если нарушитель, защищаясь, тебя прихлопнет — тогда извини. Значит, Солнце посчитало тебя неправым. А нарушитель сам Хугин, Видящий Мыслью. На защиту Солнца Сайнем не рискнул положиться. Оно, как известно, шельму метит, да не скоро кажет. В итоге над этой шуткой Верховного он смеялся уже в чужанских горах.
Вот так и получилось, что матушку Сайнем не видел уже ровно четыре года, и, судя по тому, как она похорошела, друг у нее был все тот же и все так же преданно о ней заботился.
А если прекрасная Исгерд вместо того, чтобы наслаждаться прелестями столичной жизни, мотается в здешней глуши вместе с королевским обозом, значит, ее другу нынешняя кампания чем-то интересна. Это и будем иметь в виду.
— Как ты возмужал, — сказала златокудрая красавица. — Совсем большой стал.
— Благодарю вас, — ответил Сайнем. — Я старался.
Глава 23
Десятники собрались в Луневом Гнезде, и Карстен рассказал им Дессин план уже от своего имени.
Те из солдат, кто был поумнее, сразу сообразили, что без шеламки тут не обошлось, но это было и к лучшему. На лесных колдунов в приграничье крепко полагались.
После совета два десятка человек отправились в сторожевые разъезды, как оно и было испокон века. Еще дюжина вояк засела в замке и принялась крутить факелы из просмоленной пеньки. Обломки медных сосудов бросили в котлы с прокисшим вином, туда же опустили две сотни факелов.
— Теперь остается надеяться на любезность дивов, — подытожил Карстен. — Пусть погуляют в Королевстве еще пару седмиц.
— Если чужане придут раньше, твои солдаты их помотают, — ответила Десси. — Но ты помолись своему Солнцу, чтобы такого не случилось.
Однако пока чужане не показывались, и Мильда погнала безработных солдат расчищать замок. Десси была ей так благодарна, что старалась не попадаться на глаза.
Теперь шеламка целые дни торчала на кухне, паря репу с брюквой и жаря мясо на всю ораву, а по ночам бродила по галерее или по внешней террасе у бойниц и бормотала: «Дырка! Во всей затее дырка! Ох, пропадем!» — пока Дудочник не вылезал из своей клети и не гаркал: «А ну спи! Хватит выть, собака баскервильская!»
Десси, испугавшись незнакомого ей божка, утихомиривалась.
— Мне нужно серьезно поговорить с тобой, сынок. Речь идет о безопасности всего Королевства. И о твоей судьбе тоже.
— Я весь внимание, матушка.
(«Сделай морду попроще, волшебник! Она считает тебя идиотом, так не порти хорошего впечатления о себе!»)
Он подал Исгерд руку, и они стали прогуливаться по двору. Из туч выглянуло солнышко и принялось, как кошка, слизывать выпавший снег.
— Скажи, ты не хотел бы вернуться в столицу?
— О чем вы толкуете, матушка? Мне что-то невдомек.
— Правда? Но ведь все просто. Годы прошли, Дух-Хранитель уже не гневается на тебя. Я… принесла ему богатые жертвы и умоляла простить моего сыночка. Мне невыносимо думать о том, что ты скитаешься невесть где, голодный, полуодетый, и тебе не с кем даже поговорить по душам.
— Матушка, о чем вы говорите?! Я боюсь верить вам. Вернуться в столицу! Быть прощенным! Если б вы знали, как я корю себя за то, что заставил вас столько страдать…
— Ну что ты, не надо. Сыновья всегда причиняют горе своим матерям, а матери всегда их прощают, так уж повелось испокон веку.
Сайнем вновь поцеловал подол ее платья. Она ласково потрепала его по голове и подняла с колен.
— Так вот, поговорим о твоем возвращении. Говорят, ты дружен с тем дивом-отступником.
— Вроде бы так, матушка.
— И еще говорят, что он просит в награду за службу земли в Пришеламье.