Вместо ответа Сайнем поднял копье над головой.
— Хорошо. Тогда иди и посмотри, что ты натворил.
Сайнем подошел ближе к костру, повинуясь указующему жесту медвежьей лапы (в этот момент он заметил, как из темной подушечки на мгновение показалась человеческая ладонь с неожиданно тонкими и изящными пальцами). По ту сторону огня, в дальнем углу пещеры, на низком и широком топчане, сколоченном из огромных бревен, лежал второй медведь. Этот зверь был почти так же велик, как хозяин пещеры, и Сайнему показалось, что он узнает зверя-оборотня, с которым он и Рейнхард столкнулись когда-то на берегу реки. Медведь лежал неподвижно, закрыв глаза, и тяжело дышал. Его тусклая шерсть свалялась и торчала во все стороны, а острый хребет и ребра можно было ясно различить под шкурой. За правой передней лапой Сайнем различил большую треугольную рану, из которой медленно, капля за каплей, вытекала густая темная кровь.
— Человеческое оружие, — сказал Человек-Медведь в ответ на взгляд Сайнема. — Человеческое оружие, посвященное человеческому богу. Это очень плохо. Очень сильный яд. Только оно само может исцелить рану, которую нанесло. Поэтому я позвал тебя. Ты согласишься помочь нам?
— С радостью, — ответил Сайнем.
Очень осторожно и не без робости он коснулся раны наконечником копья. Та не затянулась, но мгновенно заблестела, как будто покрылась слоем нежнейшей молодой кожи. Кровь перестала течь. Медведь открыл глаза, с шумом втянул носом воздух, помотал головой, потом начал осторожно подниматься на ноги. Его пошатывало, и Сайнему пришлось отскочить назад — мгновение казалось, что сейчас огромная туша свалится прямо на него. Но медведь удержался на ногах.
— Кланяйся, кланяйся своему целителю! — повелел Человек-Медведь. — Кланяйся и проваливай.
Исцеленный медведь встал на четыре лапы, дыхнул смрадом Сайнему в лицо (его морда приходилась как раз вровень с макушкой волшебника). Потом, помотав головой, он вальяжно поклонился — когти скребанули по полу, оставляя на камне глубокие царапины, — и вразвалочку, не спеша исчез в одном из темных проходов в глубине пещеры.
— Я не благословен в детях, — сообщил Человек-Медведь со вздохом. — Мой старший сын полюбил женщину из вашего замка, но их разлучили, и она умерла. Младший был разгневан тем, что старший не стал мстить. Он вообразил себя сильнее брата и напал на него. Кто знает, чем кончился бы их бой, если бы не вмешались вы. Поэтому я благодарен вам.
— А почему старший не захотел мстить? — поинтересовался Сайнем, осторожно присаживаясь на камень. Его сердце уже так давно и надежно угнездилось в пятках, что он даже начал к этому привыкать.
Человеческое лицо улыбнулось, и одновременно медвежья голова облизнула губы длинным розовым языком.
— Он сказал: «Она так любила жизнь. Разве стану я сеять смерть ее именем?» Дети часто говорят странные вещи. Чем старше, тем чаще. Так что я дважды обязан тебе. Ты не дал убить моего старшего сына и исцелил младшего. Чем я могу отблагодарить тебя?
Сайнем не стал долго раздумывать.
— Здесь в лесу скитаются странные охотники, — сказал он. — Они одеты как люди Королевства и стреляют чужанскими стрелами. Ты знаешь, откуда они взялись?
Человек-Медведь прикрыл глаза и долго молчал.
— Ты умеешь задавать вопросы, — сказал он наконец. — Этого почти никто не знает, и я надеялся, не узнает еще долго, но я дал слово и отвечу тебе. Недавно в лесу появился новый Хозяин. Это его солдаты. Он призвал их.
— Хозяин? — удивился Сайнем. — Я думал, Хозяин Шелама — ты.
На этот раз мохнатый расхохотался гулко и раскатисто, во всю мощь своих медвежьих легких.
— Я скорее гость, — пояснил он. — У Шелама не может быть Хозяина. Но тот, кого сжигают горе и обида, может в отчаянье своем достучаться до Сердца Шелама. Верней, до его Чрева, где живет магия превращений. Тогда он становится Хозяином некоторых волшебных сил Шелама. На недолгий срок. Я знаю, что ты хочешь спросить дальше. И хотел бы попросить тебя молчать.
— Тот, кого ты зовешь Хозяином Шелама, убил моих друзей, — возразил Сайнем. — Он может снова отнять чью-то жизнь, не удосужившись объяснить за что. Я должен знать, что ему надо.
— Хорошо, тогда иди, — грустно сказал Человек-Медведь. — Я обещал дать тебе то, что ты пожелаешь. Мой слуга отведет тебя. Иди за ним, и ты увидишь Хозяина Шелама.
Человек-Росомаха вновь вел Сайнема от озера через верховые болота, потом по чистому стозвонному сосняку. И это было очень хорошо, потому что в подступивших сумерках Сайнем мало что видел и вокруг, и под ногами, а оттого все время боялся выколоть глаз или расквасить нос. Но под сапогами была лишь сухая, едва присыпанная снегом трава да сосновые шишки. Наконец стволы расступились, и волшебник различил, что они стоят рядом с каким-то крутым, поросшим травой склоном. Росомаха сделал лапой предостерегающий знак и шепотом велел ступать тише. Затем он негромко свистнул, и вдруг вниз по склону к его лапам сбежал огромный паучище с фонариком на спине. Сайнем даже не слишком удивился. В порядке вещей. Росомаха посадил паука на плечо, и они зашагали дальше в облаке зеленоватого света. Волшебник и его провожатый осторожно обошли холм и… Сайнем замер.