— Джорджия, ты всё время жалуешься, что я некогда не провожу с тобой время.
Так вот я тебя приглашаю!
— Ага, это примерно тоже самое, как, если бы я позвала тебя на ралли монстров-грузовиков. Спроси меня еще раз, если планируешь сделать что-нибудь действительно интересное.
Чтобы показать свою доброжелательность, она дружески пожала мою руку прежде, чем закрыть дверь своей спальни перед моим лицом. Туше.
Я в одиночестве отправилась на другой конец города, подальше от дома, в окрестности Ле Марэ. Петляя сквозь крошечные средневековые улицы, я, наконец, пришла к месту моего назначения: дворец, который был построен как музей Пикассо.
Помимо вселенной, которую мне предлагали книги, тихое пространство музея было моим любим местом, куда можно было пойти. Моя мама говорила, что в глубине души я эскапист… что я предпочитаю воображаемые миры реальным. Это правда, я всегда была способна выдернуть себя из этого мира и погрузить в другой. Я почувствовала, что готова для успокаивающего сеанса арт-гипноза.
Пока я шла сквозь гигантские, стерильно белые, двери музея Пикассо, я чувствовала, как мой пульс замедляется. Я позволила теплу и покою этого места укрыть меня, как мягкому одеялу. И, как вошло у меня в привычку, я шла до тех пор, пока не увидела первую картину, которая привлекла моё внимание. Я села напротив неё.
Позволила цветам пропитать кожу. Замысловатая композиция витой формы напомнили мне то, что творилось у меня внутри и моё дыхание замедлилось, когда я начала осматриваться. Другие картины в комнате, охранник, стоявший у двери, запах свежей краски в воздухе, вокруг меня, даже прохожие туристы растворились в сером фоне, который окружал этот квадрат цвета и света.
Не знаю, как долго я сидела прежде, чем вышла из транса и услышала низкие голоса позади себя.
— Иди сюда. Только взгляни на цвета.
Долгая пауза.
— Какие цвета?
— Вот именно. Как я тебе и говорил. Он переходит от яркой, дерзкой палитры, как в Авиньонских девицах, например, к серо-коричневой монотонной картинке-загадке всего за четыре года! Вот выпендрёжник! Пабло всегда должен быть лучшем во всём к чему приложил руку и как я сказал однажды Гаспару, это меня раздражает…
Я повернулась, любопытно посмотреть на происхождение этого фонтана знаний и замерла. Всего в пятнадцати футах от меня стоял кудрявый друг Винсента.
Теперь, увидев его прямо перед собой, я поняла, насколько привлекательным он был. В нём было что-то суровое — непричесанные, неряшливые волосы, щетина и большие грубые руки, которыми он жестикулировал, говоря о живописи. По состоянию его одежды, которая была перепачкана краской, я предположила, что он художник.
Об этом я думала всего секунду. Потому что после, всё, что я могла видеть, так это человека, стоящего рядом с ним. Парень с волосами цвета вороньего крыла. Парень, который поселился в тёмных уголках моего разума, сразу же, как только я его увидела. Винсент.
Почему надо было западать на самого невероятного, недоступного парня в Париже? Он был слишком красив и слишком надменным, чтобы когда-нибудь обратить на меня внимания. Я оторвала взгляд, наклонилась вперед и оперлась лбом на руки. Что не принесло ничего хорошего. Образ Винсента навсегда врезался в мой разум.
Я поняла, чтобы ни было с ним, он казаться еще холоднее, почти опасным, всё это только подогрело во мне интерес, а не отпугивало. Что со мной не так? Я никогда не западала на плохих парней — это специализация Джорджии! Мой желудок запротестовал, как только я подумала, набраться смелости, подняться и поговорить с ним.
Но у меня не было возможности проверить себя. Когда я подняла голову, их уже не было. Я быстро подошла ко входу в следующую комнату и заглянула туда. Там было пусто.
И тогда я чуть не выпрыгнула вон из кожи, когда услышала позади себя низкий голос:
— Привет, Кейт.
Винсент склонился надо мной и его лицо оказалось на добрых шесть дюймов над моим. Я от волнения прижала руку к груди.
— Спасибо за сердечный приступ, — ахнула я.
— Так это у тебя в привычках, оставлять свою сумку для того, чтобы завязать разговор? Он усмехнулся и кивнул в сторону скамейки, на которой я сидела. Под ней лежала моя сумка с книгой.
— Не проще было бы просто подойти к парню и сказать привет?
Благодаря лёгкой насмешке в его голосе, вся моя нервозность улетучилась. Она сменилась вспышкой гнева, которая удивила нас обоих.
— Отлично! Привет, — прорычала я, и моё горло сжалось от ярости.
Пройдя к скамейки, я взяла свою сумку и вышла из комнаты.