– Домработница тоже была мигранткой из Африки?
– Разве они будут здесь этим заниматься? Нет, какая-то обычная тетка.
– Имя, фамилия?
– Не знаю. Афия просто пожаловалась мне – мол, бросила дом, нагрубила и ушла. Какая-то скандалистка.
– А из-за чего произошла ссора?
– Наверное, из-за денег. Из-за чего сорятся с прислугой?
– Афия не выказывала в разговоре с вами каких-то опасений? Не говорила, что ей кто-то угрожает?
– Угрожает?
– Домогается ее, преследует?
– Нет.
– А у нее имелись приятели-мужчины?
– Ну, она же была очень красивая.
– Да, я это заметила. Так были у нее…
– Любовники?
Евгения Хохловская не закончила фразы. Ее взгляд в эту минуту лишь скользнул по Кате и устремился к двери. Катя обернулась и увидела на пороге мужчину среднего роста, широкоплечего, в деловом темном костюме. Она его тоже узнала – тот самый Валентин Романов, которого нет-нет да и показывали по телевизору, а в интернете то и дело обсуждали – бурно, с весьма многозначительными комментариями.
Герой…
Вот, оказывается, какими бывают реальные герои, когда они спускаются с телевизионного и властного олимпа и переступают порог маленькой кафешки на бульваре.
– Добрый день всем.
– Я тебя жду полтора часа.
– Я никак не мог вырваться.
– Ты даже не позвонил мне! Не соизволил.
– Женечка, я на совещании. Я же не могу сбежать с совещания, как школьник с урока, пусть и по уважительной причине. К тому же здесь, в центре, еще и не припаркуешься никак.
– А вы сами такие правила устроили.
– Женя, я ничего не устраивал.
– Это вот из полиции ко мне капитан по поводу убийства Афии. – Хохловская сделала неожиданно резкий жест в сторону притихшей Кати, созерцавшей Романова с затаенным любопытством.
– Здравствуйте, офицер. Привет, Сергей.
– Здравствуйте, Валентин Всеволодович. – Мещерский пожал протянутую ему Романовым руку.
Катя искоса глянула на Мещерского. И тот оценил бурю и накал этой внезапной встречи в кафе. Внезапной ли? Она же сказала, что кого-то ждет. Романова? И этот тон… О, прав был Сережка, когда намекнул, что Хохловская к Романову неровно дышит. Этот тон… ревнивой оскорбленной женщины… влюбленной и… вынужденной ждать. Влюбленной женщины, которую мучают неизвестностью. Любовник? Так они, правда, любовники? Она своего добилась? Тогда, четыре месяца назад, Мещерскому казалось, что Романов отверг эту девушку – свою воспитанницу. Но что Сережка, наивный простак, понимает в таких делах?
Катя смотрела на Романова во все глаза. Герой… победитель… тот, кто спас детей в школе на Николиной Горе. Столько трубили об этом когда-то. Давно. Потом забыли. И вот сейчас снова вспомнили. И про Романова снова говорят, только уже не просто как о человеке, вступившем в схватку с террористами в одиночку, когда ситуация казалась безвыходной, а как о, возможно, нашем будущем…
Для своих пятидесяти лет он смотрелся очень даже неплохо. Но все равно выглядел просто. Обычно. И не хромал он вовсе. Такой крепкий, уверенный в себе мужчина. Наверное, даже симпатичный. Но обычный, обычный!
– Женя, так я готов. Мы можем ехать, – сказал Романов, не присаживаясь за их столик.
– Мы должны ехать в больницу к Даше. – Хохловская сообщила это Мещерскому, как «своему человеку».
– А что с ней? Заболела? Валентин Всеволодович, что с вашей дочкой? – встревожился Мещерский.
– Ничего, просто пришлось ее на какое-то время поместить в клинику. Она стала очень беспокойной. Что бы мы ни делали, как бы ни старались, нашей домашней заботы ей сейчас не хватает. Нужна врачебная помощь, – ответил Романов.
Катя вспомнила девочку-подростка в инвалидном кресле. Больная дочь. Некоторые семьи, отчаявшись, сдают таких детей в специальные интернаты. А он не сдал ее. Столько лет… Но время идет… А выздоровления от таких недугов нет. И еще она отметила, что Романов явно хочет ретироваться из кафе как можно скорее. Ему, наверное, не слишком-то приятно, что посторонние люди стали свидетелями такой сцены между ним и его воспитанницей. Многозначительной сцены. Хотя вроде бы все в рамках приличия.
Все ли?
И словно в ответ на этот вопрос дверь в кафе грохнула об стену, потому что ее распахнули чуть ли не ударом ноги, обутой в тяжелый байкерский берц. И на пороге возник новый персонаж.
Катя узнала и его – тот красавец с видео, похожий на прекрасного принца из мультфильма «Русалочка». Феликс Романов. Как и четыре месяца назад, он был затянут в кожу байкерского прикида, словно и не раздевался с тех самых пор. И не умывался. Его лицо покрывала дорожная пыль. Темные волосы слиплись от пота и падали на лоб. Он держал под мышкой мотоциклетный шлем. А глаза его – синие, как сапфиры, – метали молнии.