– С девяти до двух – для родственников умерших и патологоанатомов. Затем работают только патологоанатомы и сотрудники похоронных агентств. Морг закрывается в восемь вечера. Могут быть задержки, если срочная судмедэкспертиза. Если какие-то ЧП ночью, его, естественно, тоже открывают для приема покойников.
– Там, конечно, нет камер наблюдения внутри?
– Нет. Есть лишь в прозекторской.
– Володя, вы такой спец по этой технике. Надо поставить скрытую камеру. Сегодня. Чтобы работала ночью. И завтрашней ночью. Перед тем, как труп Полозовой отправится на кладбище.
– Я все еще не понимаю, но… камеру поставить сейчас?
– Прямо сейчас, не откладывая. И чтобы вы… мы видели… Она же самоубийца.
– Но мы же с вами тогда, на станции… Помните показания машинистов? Мы усомнились в том, что это суицид.
– Но официально по документам больницы – это суицид. И в морге знают только это. Володя, сделайте, как я прошу! Пожалуйста. Я уже еду к вам. Я постараюсь все объяснить при встрече.
Глава 18
Морг
– Слишком экзотично. И разрозненно.
Владимир Миронов объявил это, выслушав Катю. За окном смеркалось. Они заперлись в тесном холодном кабинете Миронова в Солнечногорском УВД. На столе Миронова – включенный ноутбук, он в режиме реального времени показывает работу скрытой беспроводной камеры. Катя пока не смотрела туда. Не могла себя заставить. А Миронов то и дело поворачивался к ноутбуку – следил. Но говорил, однако, совсем противоположные вещи.
– Да, экзотично. И не очень убедительно. Какой-то чокнутый этнограф в тридцать втором году побывал у какого-то племени каннибалов. И потом свихнулся и крал мясо мертвых в моргах. Написал книгу. Подарил скульптуру русскому врачу-эмигранту. Поклонялся дьяволу или каким-то там демонам леса. Вот я сейчас набрал «джу-джу» в поисковике. – Миронов смотрел на обшарпанные панельные многоэтажки, окружающие Солнечногорский УВД – серые монолиты в сгущающихся мокрых октябрьских сумерках, обычные дома с исписанными граффити подъездами, разбитыми лифтами и кое-как покрашенными почтовыми ящиками. – Вот я набрал и ничего – какая-то чушь. Видеоролик – что-то сожгли эти наши далекие африканские друзья, угли сгребают, толкут в порошок. Один садится на стул, ему надрезы делают на коже – лоб, запястья, плечи, колени, живот и втирают порошок, этот пепел в раны. Это все, что я вижу.
– Не показано на видео, что именно они сожгли и растирают в порошок. – Катя указала на ноутбук. – А камеру вы все-таки поставили. Спасибо.
– Я сам вместе с сотрудником по спецтехнике ездил в больницу. Дальше электрощита я не пошел – там же патологоанатомы работают сегодня, и охрана меня знает. В щите мы поколдовали – свет там помигал у них. Но это же больница, я не могу там все отключить и подсоединиться. Пришлось импровизировать. Техник наш прошел туда под видом сотрудника Мособлэнерго. Камеру удалось поставить в коридоре, ведущему к хранилищу. В самом хранилище-холодильнике это невозможно. И еще хочу сказать вам – это нереально, что кто-то посторонний проникает в морги – здесь, в Москве, в Калуге. Это просто нереально. Этого быть не может. Даже пусть они все там сто раз оккультисты шизанутые. Может, Сибруку тогда, в тридцатых, это удавалось – сейчас у нас это исключено полностью. Я уверен, что в каждом случае действуют свои. Кто-то из сотрудников больницы, морга, похоронного агентства или же патологоанатомы. Или, возможно, медики-студенты, которые приходят на занятия по анатомии. Они что же, тоже связаны с черной магией джу-джу?
– Нет. Я согласна, что все разрозненно. И звучит слишком фантастично. Но… Володя, это просто не может быть совпадением. Таких совпадений не бывает. Связь есть, пусть пока и призрачная.
– Ладно, спать не будем этой ночью. Поглядим. – Миронов смотрел на экран ноутбука. – Делаю это только потому, что вы меня попросили. Как и вы сделали, приехали, когда я вас просил там, на станции. Морг закрывается в восемь. Поедем к закрытию. Давайте кофе крепкий сейчас заварим в термос. Он нам с вами пригодится, Катя.
Она слушала его и ощущала все ту же тошноту где-то внутри.
В восемь вечера они подъехали к городской больнице. Морг располагался на отшибе. Они припарковались метрах в пятидесяти от здания. Их окружала темнота. Сквозь голые сучья деревьев ярко светились окна больницы: хирургия, операционные, приемный покой. Но вот свет в окнах начал гаснуть. Ночь вступала в свои права. Ноутбук, на который выводилась «картинка» с беспроводных камер, Владимир Миронов приткнул на приборную панель к лобовому стеклу машины. На заднем сиденье работал второй резервный ноутбук, тоже подключенный к камерам.