Но мне нужны минимум два, а, возможно, и три месяца для подготовки публикации об открытии. Я думаю, что вы лучше поймете в чем дело, если я расскажу все по порядку.
Он помолчал, задумчиво глядя на Альфреда, который был вовсе не похож на человека, который собирается что-то понимать. Затем Диксон заговорил:
- Главное состоит в том, что в противоположность вашим подозрениям, я не пересаживал тканей, не оперировал, и никаким способом не менял естественных живых форм. Я создал их.
Несколько мгновений ни я, ни Альфред не могли уяснить значения сказанного, хотя Альфреду, видимо, казалось, что он что-то понял.
- Ха!-воскликнул он.-Можете темнить сколько угодно, но ведь все равно вам была нужна основа. Для начала вам нужно было какое-то живое существо, то самое, которое вы так жестоко изуродовали, чтобы получить потом все эти ужасы
Диксон отрицательно покачал головой.
- Нет, я выразился совершенно точно. Я создал, а затем внес в свое создание нечто вроде жизни.
Мы так и разинули рты. Я недоверчиво сказал:
- Уж не хотите ли вы сказать, что можете творить живые существа?
- Фи!-ответил Диксон.-Конечно могу, равно как и вы. Даже этот Альфред может, разумеется, с помощью особы женского пола. Но я говорю, что могу оживлять мертвую материю, так как нашел способ вносить в нее жизнь, вернее, некую жизненную силу.
Последовавшее длительное молчание было прервано Альфредом.
- Не верю я этому!-громко сказал он.-Невозможно представить, чтобы вы здесь, в этой паршивой деревушке, решили загадку жизни. Вы попросту заговариваете нам зубы, потому что боитесь нас.
Диксон спокойно улыбнулся:
- Я сказал, что нашел некую жизненную силу. Насколько я знаю, могут существовать десятки ее разновидностей. А вообще-то - почему бы и нет? Кто-то же должен был рано или поздно наткнуться на одну из этих разновидностей. Удивительно, что это не случилось гораздо раньше.
Но не таков был Альфред, чтобы так легко уступить.
- Не верю я,-повторил он.-И никто не поверит, разве что вы представите веские доказательства, если только таковые существуют.
- Разумеется, - согласился Диксон. - Кто же верит на слово? Хотя, боюсь, что изучив мои образцы, вы найдете их конструкцию грубоватой. Ваш друг - Природа - тратит много лишнего труда на то, что можно сделать куда проще. Конечно, что касается рук, которые, по-видимому, вас особенно беспокоят, то если бы их можно было достать сразу после смерти прежнего владельца, они могли бы пойти в дело, но я не уверен, что это облегчило бы задачу. Однако, такие случаи-исключение, а создание упрощенных членов дело не такое уж трудное-смесь инженерного искусства, химии и здравого смысла.
Все это стало возможным уже давно, но без метода оживления не имело значения. Когда-нибудь для замены утраченных членов научатся делать их точные копии, но это потребует весьма сложной техники.
А что до ваших опасений, будто мои образцы испытывают страдания, мистер Уэстон, то уверяю вас, мы с ними квиты они стоили мне много труда и денег. И, во всяком случае, вам было бы трудновато добиться моего осуждения за жестокость к животным, которых никогда не существовало и привычки которых неизвестны.
- Я в этом не уверен,-стоял на своем Альфред.
Бедняга был, я думаю, слишком огорчен нависшей над ним угрозой неудачи, чтобы величие открытия Диксона дошло до него.
- Возможно, что демонстрация... - предложил Диксон. Будьте добры следовать за мной...
Рассказ Билла о впечатлениях от лаборатории подготовил нас к зрелищу клеток со стальными решетками, но не к другим вещам, обнаружившимся там же. Одной из них была вонь.
Доктор Диксон извинился, когда мы стали кашлять и задыхаться.
- Я забыл предупредить вас о консервирующих препаратах...
- Утешительно знать, что это всего лишь консервирующие пре... простонал я между двумя приступами кашля.
Комната была футов сто в длину и тридцать в ширину. Билл, конечно, почти ничего не увидел, заглядывая в щелку между занавесями, и я с удивлением рассматривал собранные в комнате разнообразные предметы. Лаборатория распадалась на секции: химия в одном углу, верстак и токарный станок-в другом, электрическая аппаратура-в третьем и так далее.
В одном из отделений стоял хирургический стол и шкаф для инструментов. При виде стола и шкафа глаза Альфреда широко раскрылись и на лице появилось выражение торжества.
В другом закутке было устроено нечто вроде мастерской скульптора - на столах лежали формы и отливки. Еще дальше стояли большой пресс, довольно внушительная электрическая плавильная печь, но многое другое оборудование было мне решительно незнакомо.
- Нет ни циклотрона, ни электронного микроскопа. Прочего - всего понемножку,- заметил я.
- Не совсем так. Вот электронный... Привет! А куда же подевался ваш друг?!
Альфред прямо-таки вцепился в хирургический стол. Он обнюхивал его сверху, он ползал под ним, явно отыскивая следы крови. Мы подошли к нему.
- А вот и одна из главных виновниц воображаемых кошмаров,-сказал Диксон. Он выдвинул ящик, вынул из него руку и положил ее на операционный стол.-Ознакомьтесь!
Предмет был желтовато-воскового цвета. По форме он очень походил на человеческую руку, но при внимательном осмотре я заметил, что она совершенно гладкая, без пор и морщин. Ногтей тоже не было.
- На данной стадии она не представляет особого интереса,-заметил Диксон, наблюдая за моей реакцией.
Рука не была целой-ее как бы обрубили где-то между плечом и локтем.
- А это что такое? - спросил Альфред, показывая на торчащий из руки железный прут.
- Нержавейка, - ответил Диксон. - Требует меньше труда и денег, нежели изготовление матриц для моделирования костей. Когда я перейду на массовое производство, возможно мне потребуются кости из пластика, так как конструкцию придется облегчать.
Альфред казался встревоженным и разочарованным: эта рука вовсе не говорила в пользу версии о вивисекции.
- Но почему именно рука? И зачем все это? - требовал он разъяснения, делая жест, охватывающий всю комнату.
- Отвечу в порядке заданных вопросов. Рука или вернее - кисть потому, что это самый совершенный из существующих инструментов, и я, разумеется, не могу придумать ничего лучшего. А "все это" - потому, разумеется, что я однажды натолкнулся на решение главной загадки и мне захотелось, в порядке проверки теории, создать совершенное существо или нечто, близкое к нему.