— Что ты чувствуешь ко мне, Анастейша? Опиши свои эмоции и чувства, как есть, не стесняйся меня.
— Вы пугаете меня, но меня к вам тянет.
— Но я делал тебе больно.
— Вам тоже было больно. Вы просто сорвались. Я сама виновата, что так похожа на ту, что обидела вас. И я хочу быть той, которая поможет вам избавиться от боли, если вам будет это нужно…
— Моя ты сладкая, — не могу сдержать улыбку, прижимая её к себе, и сладко целую в мягкие губы. Ана нерешительно приоткрывает рот и отвечает на мой поцелуй, буквально растворяясь во всех этих чувствах, что так нравятся ей, что так новы для неё. Исследует мой рот своим языком, и довольно стонет, когда я беру всё в свои руки.
Ванильное дерьмо, Грей.
Милые кружевные трусики летят к чёрту, ширинка моих брюк свистит, и рядом со мной снова нет резинок, но ноющий от желания член, почти ощущающий тепло и влажность девочки, лежащей перед ним, просто не позволит мне пойти искать их в игровой.
Из последних сил избавляюсь от остатков одежды и опускаюсь на постель, нависая над моей Аной. Её смазка стекает по заднице, она предвкушает меня, жаждет, как последняя шлюха… Да и я мало чем отличаюсь от неё, когда беру член в руку и об её бедро вытираю собственную смазку.
Ты обещал ей, что секс принесет удовольствие, Грей.
Медленно вхожу в неё, растягивая, позволяя привыкнуть, и Ана кивает, закусывая губы и закатывая глаза от удовольствия.
— Тебе хорошо, девочка?
— Да, сэр. Очень…
— Никогда не скрывай звуков.
Мне нравится Ана. Она слушается меня беспрекословно. Поэтому когда я резко и глубоко вхожу в неё, она действительно громко кричит, цепляясь за постель.
— Ты моя, Ана.
— Да, сэр!
— Ты полностью принадлежишь мне. Ты помнишь это?
— Я ваша игрушка, мистер Грей… Ах!
— Я делаю с тобой то, что я хочу.
— Мистер Грей… Да, пожалуйста!
Миссионерская поза так хороша для пыток клитора, но у меня даже рука не поднимается сделать ей больно сейчас. Вообще не поднимается. Я не хочу боли для этой крошки, громко постанывающей от каждого моего движения.
Всё-таки не выдерживаю и касаюсь её клитора, но лишь лаская, отчего он тут же твердеет и начинает пульсировать, желая более быстрых движений, желая мгновенной разрядки.
А я и не отказываю хорошей девочке, не меняя своего ритма и не переставая массировать её клитор.
— О, боже… О, боже! Мистер Грей! — Ана широко распахивает свои глаза, не в силах осознать это странное удовольствие, что зарождается внизу её живота, а затем и взрывается, разливаясь по телу теплом и легкими конвульсиями.
На моих руках следы от её ногтей, надо же.
Не могу остановиться, не могу выйти из этой узкой и такой влажной девочки, но мой собственный оргазм совсем близко, и я просто должен, если не хочу проблем.
Дергаю Ану вверх, а сам перекатываюсь на спину. Она с интересом смотрит на меня, я киваю на свой член, и она осторожно обхватывает его, вылизывая головку и нерешительно водит рукой.
— Умница. Возьми его в рот и просто пососи. Никаких зубов, Ана!
— Да, сэр.
Несколько незамысловатых движений рта вместе с языком, и я удовлетворенно рычу, прижимая её голову к себе, кончая ей в рот.
Почти моё желание. О, да!
— Можешь не глотать.
Ана выпрямляется и смотрит на меня, будто хочет ещё, ждет нового указания, а я не могу оторвать взгляд от спермы, стекающей по её подбородку. Горячая сука. Снова. Мой фетиш.
— Хорошая девочка.
— Спасибо, сэр, — она радостно улыбается и облизывает свои губы, отчего член дергается, без перерыва готовый ко второму разу.
— Хочешь ещё?
— Да… Очень…
— Маленькая, ненасытная детка. Чуть позже.
Самый неправильный «синдром» в моей жизни. Я безгранично глупо потокаю собственным слабостям, прекрасно их осознавая. Будто сам влюбляюсь в эту хорошую девочку, которая лежит в моих ногах, а я поглаживаю её по волосам.
========== Часть 7 ==========
— Папочка, спаси нас, пожалуйста, — голос сына не дрожит, он даже не плачет, спокойно смотрит в камеру, будто прямо мне в душу.
Эти ублюдки разбили нос ребенку. Они били его.
— А если ты не веришь, что мы серьезно, то мы можем выслать тебе пальчик твоей симпатичной жёнушки. Какой хочешь, Грей? Хочешь безымянный, с колечком? — камера переключается на так же привязанную к стулу Анису, и один из ублюдков хватает её за руку, нанося ножом глубокую рану у пальца. Чуть сильнее надавить, и… Она визжит, на фоне визжит сын, «Мамочка! Не трогай её! Мама!», но резко замолкает и малыш, и сама Ани, плевав на себя, когда один из похитителей вырубает Лео.
— Двадцать миллионов долларов. Завтра. Адрес сообщим тебе позже. Или твоя семейка не стоит этих денег, Грей?
Моя семья стоила всех моих денег, но десять лет назад я просто не мог достать такую сумму за сутки, у меня её не было. Всё было в компании, в обороте.
Я просто не мог.
И он знал это.
***
Еле сдерживаю себя, чтобы не зарыдать в голос, когда просыпаюсь в своей постели в холодном поту и со свежими воспоминаниями, никак не выходящими из головы.
Блять, снова. Как и каждый год.
Десять лет прошло, а я до сих пор не могу отпустить. Не могу простить. Помню всё поминутно. И мне не легче, время нихера не лечит.
Сука.
— Я хочу, чтобы через пятнадцать минут ты ждала меня на коленях в игровой. В образе, — почти кричу на сонную Ану, которую пришлось растолкать, и выхожу из комнаты, напоследок бросая своё главное желание. — И побрейся, наконец. Бритва в ванной явно не для твоих вен.
Господи, как давно я не испытывал такой ярости.
— Сука! Я ненавижу тебя!
Портрет Анисы с моего стола летит в стену, рамка разбивается на миллион осколков, а грохот «отрезвляет» меня.
Моя Ани. Нельзя. Я люблю её.
— Я люблю. Я люблю тебя, прости, люблю! — режу руки, со второго раза хватая фото с пола, и стряхиваю с него остатки рамки. — Прости. Люблю. Люблю тебя, Ани, я так люблю тебя… — пальцами поглаживаю идеальную улыбку на фото и опускаю его на стол.
Гейл уберет. Мне нужно помыть руки от крови.
Немного успокоившись и остановив кровь, обработав мелкие ранки бактерицидным порошком, я иду в игровую, в комнату моего удовольствия.
Девушка сидит на коленях посреди комнаты, дышит спокойно и совсем не опасается меня.
— Аниса, — она поднимает на меня взгляд, смотрит с неестественной для моей жены нежностью, и я глубоко вдыхаю, ещё немного желая сдерживать эмоции. — Я, блять, ненавижу тебя. Ненавижу за всё, что ты сделала.