— Деньги выкачивают? — все больше раздражаясь, спросил Наган. — Действительно, зачем умирающему столько? Тарасову и Гурскому нужнее. Кстати, Тарасов жив?
— Про Тарасова позже. Зря ты так. У нас есть квантовый суперкомпьютер, принцип его работы, как мы уже знаем, напоминает функционирование мозга. Берется мозг, — он снова сжал кулак. — И суперкомпьютер, — сжал другой, потряс ими, будто что-то взболтал. — Их вводят в состояние квантовой запутанности. И получается точная копия личности, только цифровая. Тело умирает, личность остается жить в оцифрованном виде.
Наган чуть не въехал в резко притормозивший перед ним автомобиль. Краско ведет себя, как псих, его сверхценная идея бредова. Если бы не знал, что в его проект Тарасов вбухал кучу денег, довез бы инвалида до остановки и высадил там. Уловив его недоверие, Краско просунул лицо между сиденьями и забормотал:
— Я не вру и не рехнулся. Начинается эра новых технологий и манипуляций с массовым сознанием, но никто этого не хочет замечать, даже ты! — он ткнул пальцем в Нагана, прищурился. — Ты ведь чувствуешь, что происходит нечто… неприятное, неладное.
— Ладно. Я понял. Ты заварил кашу — и?.. — спросил Наган, уже догадываясь, что информацию по Тарасову ему не получить.
— Оцифровка, да и квантовая запутанность — сфера деятельности Дубровского. Моя задача — язык программирования. На должность главного разраба меня перевели гораздо позже. А знаешь, чем на самом деле занимается «Ойкумена»?
— Ты сам вроде сказал: разрабатывает программное обеспечение? — предположил Наган, думая о том, что эрудированные психи под свой бред могут подогнать любую теорию, а он не силен в квантовой физике, потому опровергнуть слова Краско не сможет.
— Так да не так. Мы смоделировали собственную реальность, переселили туда тех, кто смерти предпочел оцифровку и вечную жизнь. О, какой это был мир! О таком многие мечтали! Там есть волшебство, можно выбрать себе любое тело.
— И ты выбрал? — вскинул бровь Наган, чувствующий себя героем фантастического фильма.
Но Краско проигнорировал его вопрос, продолжил взахлеб рассказывать:..
— Они бессмертны, у них все, как здесь, они ощущают тепло, радуются, злятся, развиваются. Но нет болезней, старости. Гребанного кариеса нет!
Наган нащупал брешь в бреде Краско и копнул глубже:
— Зачем тебе это? Они, мертвецы эти, там заперты навечно? А Тарасов где? — он начал терять терпение, хотелось схватить за грудки инвалида, припереть к стенке и заставить отвечать на нужные вопросы
Краско посмотрел с укором.
— Ты и правда не понимаешь? Это дешевый способ сохранить разум, когда умерло тело. В будущем, когда научатся создавать новые тела для таких усопших, мы их воскресим с помощью квантовой запутанности. Не вечно, но до тех пор, пока профессору Дубровскому и иже с ним не удастся победить смерть, до тех пор, пока мы не сможем воскресить умерших и вернуть им разум, снова воспользовавшись эффектом квантовой запутанности.
Наган пытался уложить в голове услышанное, но мысли разбегались. Ему безумно не хватало Яны, которая хорошо в подобном разбиралась.
— Сначала мы называли симулятор реальности Полигоном, потом переименовали в Ундервельт. Сначала там был настоящий рай, а потом руководство переругалось, и кто-то слил информацию о разработкеи Гошкодере. Знаешь, кто такой?
— Депутат.
— Да. Так вот, как он узнал, так сразу мы и начали переделывать Ундервельт, он стал враждебным к людям и прочим обитателям. Мы создали ловушки, где не работают законы физики, населили мир хищными тварями, заставили поселенцев выживать…
— А смысл? — спросил Наган, вспомнив нарисованного монстра, которого он видел в офисе «Ойкумены».
Следом вспомнилась книга с описанием старинного оружия. Как все сходится!
— Ну а поскольку обитатели Ундервельта тосковали по прежней жизни, мы блокируем их память. Оказавшись там, они ничего не помнят. А чуть позже, когда воцарился Гошкодеря и Гурский, мы стали вводить в вирт неписей. Это сущности, которыми управляет искусственный интеллект.
— Кому это выгодно? — спросил Наган, думая о том, что пункт назначения уже близко, а он так ничего и не узнал от Краско.
— Поначалу я думал, что верхушке захотелось почувствовать себя богами. Или Ундервельт — полигон для охоты избранных на двуногих. Еще был вариант, что, пока поселенцы бегают там, как крысы в аквариуме, изучают их психологию. Но все хуже! А я не могу уехать из России! Попытался, но меня сняли с самолета и теперь следят.