Сейчас Цитадель умерла, лишенная магической подпитки, но если существует альтернативный источник энергии, есть шанс, что он запустится и проработает время, достаточное для того, чтобы оборвать связи между аватаром и реальным телом Нагана. Да, в реале он погибнет, но это ведь неважно! Главное, что разум сохранится.
Виктор подумал, что Тарвит получился как живой, и сообразительный к тому же. Но обрыв не решит проблему. Высока вероятность, что Наган откажется уничтожать Ундервельт со всеми его обитателями, став одним из них. На одну чашу весов Виктор положил Нагана, живого в реале, на другую — мертвое его тело и пришел к выводу, что гораздо опаснее, если Краско его взломает. Лучше проблемы вероятные, чем опасность здесь и сейчас.
— У меня есть задумка, как тебя вытащить, — проговорил Виктор и рассказал про обрыв, умолчав о том, что тело Ростислава Нагорного погибнет.
Наган криво усмехнулся:
— Уверен, что получится? И ты не ответил, почему Краско до сих пор не заполучил мое тело вместе с разумом?
— Потому что невозможно переиграть себя самого, — пояснил Тарасов. — Он выбрал тебя, потому что ты максимально на него непохож, и пытается выжать из тебя максимум, пока думает, что вы заодно.
— И как меня вытащить? По-моему это нереально, — проговорил Наган, напрягся, вытащил из кармана зеркало, и лицо его стало злым.
— Краско на связи. Спрашивает, не нашел ли я Тарасова. — Наган принялся тыкать пальцами в зеркало, как в экран смартфона. — Пишу, что нашел… Шутка. Пленных новичков. Кстати, сколько их было?
— Чуть больше двадцати.
— Отвечаю: «чуть меньше двадцати, несколько сбежало. Из тех, что есть, прошлое никто не помнит. Продолжаю поиски». — Наган поднялся. — Идем делать обрыв.
Виктор, пошатываясь, встал, и тут его телом завладел Тарвит и протараторил:
— После обрыва связей твое тело в реале умрет…
Тарасов вернул контроль себе, уставился на Нагана, поджавшего губы и положившего руку на арбалет. Он ожидал, что детектив его пристрелит на месте.
— Честное, значит, партнерство, да, господин Тарасов? — проговорил он тоном судьи, зачитывающего приговор, и навел на Виктора арбалет. — У меня слишком много незавершенных дел в реале. Например, надо помочь близким, попавшим под влияние Краско.
Виктор поднял руки и сделал шаг назад:
— И как ты им поможешь, когда полностью потеряешь себя и станешь марионеткой Краско? Главное — разум сохранить, то тело или это — не так уж и важно. Думай, времени не так уж много. Полчаса, может, час, после этого резервная энергия иссякнет.
Наган потупился, замолчал. Безмолвствовал он около минуты, расправил плечи и сказал:
— Решил. Делаем обрыв. Если умру в реале, отведу опасность от живых. Идем… И еще вопрос. Стиратель функционирует? Хотелось бы в него попасть после того, как все закончится.
О своей окончательной смерти Наган говорил холодно, словно обсуждал в штабе детали боевой операции. Тарасов ожидал от него ярости и выдохнул с облегчением, уверенный, что теперь уж точно заполучил сильного союзника. Тарвит же детективу сочувствовал и искал выход, все больше убеждаясь, что его нет.
— Коннектор в пирамиде, — проговорил Виктор. — Сначала нам надо в подвал запустить резервный источник, и, если запустить получится, — подняться на первый этаж. Там местные добровольно лишались воли, думая, что проходят инициацию перед выходом в Большой мир. Там тебя квантово и распутаем.
— Они знали, на что идут? — подал голос все это время молчавший Шимон.
Ответил Наган:
— Думаю, им этого недоговаривали, как господин Тарасов умолчал о ма-а-аленьком нюансе, который случится с моим телом при обрыве. — И зашагал к выходу.
Во дворе сновали бывалые, стаскивали награбленное в середину двора. Сумеречные престали таковыми опознаваться, информация о них выводилась зеленым, среди прочих мародеров узнавались они по растерянным физиономиям и уровням, близящимся к пятидесятым. Что с ним произошло после отречения, они, надо полагать, не помнили, но им рассказали.
На подходе к Цитадели Виктор опустил руку, будто шлагбаумом перекрыл дорогу плетущемуся позади Шимону.
— Парень, тебе дальше нельзя. Пока мародерь и развлекайся, мы скоро вернемся и, возможно, ты поговоришь с приятелем, когда я устану соревноваться с ним.
Двойник Ди Каприо открыл и закрыл рот, возражать не стал, хотя было видно, что он возмущен и взволнован. Тарвит снова ломанулся в тело, и в этот раз Виктору стоило многих усилий, чтобы удержать его под контролем. Снова разболелась голова, он покачнулся, схватившись за стену, и подумал вслух: