Был еще один выход — застрелиться, но тогда уже точно не получится остановить Краско. Да и не факт, что Тарасов сделает обрыв связей, а не сотрет Ундервельт к чертям.
Мысли промелькнули меньше чем за секунду, осталась уверенность в том, как надо поступить. Наган шагнул к двери и сунул карточку в разъем…
Обеими ладонями уперся в стену и приготовился ждать. Он думал, что мир начнет разваливаться на пиксели, его руки превратятся в набор нолей и единиц и истают, потом истает все остальное.
Или реальность разлетится осколками.
Или последует взрыв, но ничего подобного не было, все оставалось как прежде. Это что же, ничего не получилось? Или получилось, и Ундервельт продолжает существовать, закольцованный сам на себя?
Воровато оглядевшись, он разложил на колене карту. Да нет, все как надо: вот коридор, вот помеченная дверь с разъемом.
Может, так и должно быть, и разрушение реальности — процесс небыстрый? Или…
В коридор бесшумно ворвались двое в черных кевларовых жилетах, со странными пистолетами. Наган вытащил карту, кувырком ушел с линии огня дальше по коридору, спрятался за выступ двери, сунул карточку под дверь — на случай, если его застрелят, выглянул из укрытия с арбалетом наготове, но в коридоре никого не оказалось.
Что за?..
В шею будто комар укусил, Наган не обращал внимания на укус до тех пор, пока дверной проем перед глазами не раздвоился.
Только тогда он мазнул рукой по шее, вырвал дротик с парализатором, развернул арбалет к себе, чтоб застрелиться, но он был неимоверно тяжелым. Палец нащупал спусковой крючок, нажал его, но руки дрогнули и вроде оружие выпало из рук, а Наган завалился набок рядом.
* * *
Беспамятство напоминало горячечный сон: издали доносились голоса, кто-то хлопал в ладоши…
Постепенно ощущение собственного тела вернулось. Наган очнулся и понял, что это не овации — его бьют по щекам:
— Просыпайся, падла… сука такая, открывай глаза!
Он разомкнул веки. Над ним склонился Краско. Такой же рыжий, как и в реале, только волосы и борода гуще, рожа холеная, глаза желтые, полыхающие безумием. По обе стороны от него замерли сумеречные, одетые в камуфляж, в бронежилетах, с автоматами.
Краско улыбнулся, и по спине Нагана продрал мороз. В фильмах такими показывают маньяков, которые собираются резать жертву, привязанную к разделочному столу.
Захотелось заехать с локтя по его рылу, услышать треск носовой перегородки… Нет, ударить снизу вверх, чтобы переносица, хрустнув, вошла в мозг. Наган дернулся, но и руки, и ноги были связаны. Чего и следовало ожидать.
— Доброе утро, — Краско, сидящий у его кровати (или кушетки?) оскалился, состроил скорбную рожу. — Правда, доброе не для тебя. Давай по-хорошему: ты говоришь, где карточка с вирусом, я возвращаю тебя в реал.
— Сначала — реал, потом карточка, — прохрипел Наган и с сожалением подумал, что упустил возможность, поспешил. Надо было затаиться, выждать… Да какая теперь разница?!
Напускное радушие сошло с лица Краско.
— На твоем месте я бы не торговался.
Наган зло улыбнулся и послал его, а сам завертел головой, выискивая, обо что можно убиться. Краско сделал каменное лицо и проговорил, обращаясь к сумеречному слева, судя по сложению, это был орк.
— Вы видели, что я пытался по-хорошему. Поднимите его, пусть смотрит.
Сумеречные завозились с кушеткой, и она развернулась вертикально вместе с привязанным к ней Наганом. Напротив на стене были три монитора: большой в середине, по бокам — два поменьше. В них отражался он — связанный, растрепанный, с окровавленным лицом — и пленители. Кроме мониторов, в комнате имелись приборные панели и три компьютерных кресла. Краско ухмыльнулся, повернулся спиной к Нагану и щелкнул пальцами. Мониторы зарябили помехами, вспыхнули.
Чуть раскосые ярко-синие глаза — на весь экран. Дрожащая камера отдалилась. Тонкий нос, русые пряди падают на лицо. Яна! Веки припухли, будто она плакала. Там — его Яна. Наган рванулся так, что веревки впились в кожу.
На ней был серый брючный костюм, тот же, что в день их последней встречи, на белой блузке алели три капли крови из расцарапанной щеки.
В реале в стену были вбиты два штыря в метре один от другого. Яну за руки привязали к ним. Наган предположил, что это в одном из рабочих кабинетов Краско.
— Полюбуйся! — улыбнулся Краско и ткнул пальцем в экран. — Ты ведь не позволишь нам причинить ей боль? Микки?
— Да, братишка, — прозвучал смутно знакомый голос, и камера перестала трястись.
Оказывается, Краско помогал Миков, тот самый «завхоз»! Он установил смартфон на штатив, ненадолго исчез из поля зрения, зазвенел металл. Миков появился со стеклянным столиком, где в лотке виднелись хирургические инструменты. Яна вскинула голову, заметалась, ошалело уставилась на него. Миков приблизился к ней вплотную, — она шарахнулась, — прильнул и зашептал в самое ухо, указывая на камеру: