- ДНЛ! - крикнула Джульетта в щель меж дверью и стеной.
- Что? - переспросил, не расслышав, Марк.
- Буквы иностранные! У парня того на куртке были буквы. ДНЛ.
9
«Истинный бред, - Марк рассматривал лоб в зеркало прихожей, - кому-то цветы в подарок, кому-то - машины. А мне, - и он указательным пальцем повел слева направо, по морщине от виска к виску, - а мне... Тоже машина», - и захохотал во весь голос.
Тело жаждало тепла и объятий, душа - участия, а все вместе просто-напросто хотели выпить.
«Сто грамм, и за работу! Полбокала. Всего чуть-чуть», - уговорил себя писатель и, еще раз растянув пальцами кожу на лбу, пошел на кухню.
К девяти, когда над соседними домами уже плотно лежал вечер, и бутылка показала выпуклое дно, Марк, нелепо взбив блуждающие от уха к уху мысли, сел за письменный стол. Стройная Ундервуд стояла тут же, ровно посредине, потеснив собой еще не очень старый, блестящий металлической крышкой, ноутбук.
Если слишком долго сидеть перед девственным листом и перебирать десятки первых строк, чтобы начать роман, может показаться, что слова издеваются над тобой. Сначала они сбиваются в стайки и толпятся, наскакивая друг на друга от нетерпения, затем неожиданно, когда ты уже уловил, где у них носы и хвосты и щелчком хлыста готов выстроить всех в шеренгу, бросаются врассыпную. Улучив их в сговоре и проторчав за столом два или три часа кряду, Марк принялся кружить по кабинету.
«Что за глупость, что за нелепая попытка уйти от неизбежного, - писатель то вставал из-за письменного стола и подходил к окну, за которым вспыхивали электричеством квадраты окон, то снова нехотя садился, вдавливая спину в кожаное кресло, и разглядывал пальцы на руках, - еще ни один человек, Марк, ни один нормальный человек не написал книгу за такой мизерный срок!»
«А если Ленка? Что если эта сумасшедшая? А если, правда, с ней?»
И, воодушевленный мыслью о соавторстве, Марк в нетерпении схватил телефон.
«Да, да, да», - выскочили на светящемся экране желанные буквы.
«У нас совсем немного времени», - отправил еще одно сообщение
«Две недели говоришь? Господи, какие пустяки! Справимся, дорогой».
Марк не верил глазам.
Она согласна! Половина - за ней, а потом, две-три ночи, которые уж точно можно выторговать у Зайцева, привести материал в порядок: чуть подправить, переписать кое-что, и все: рукопись готова. А затем...
А затем уйти, бросить прежнее к дьяволу, да вот если еще одну книгу, но только чтобы потом не тратить ни копейки, и ждать, и наполняться, и писать только по вдохновению, когда нужное слово хочет вырваться, когда бьет копытом крылатый конь, когда нет мочи терпеть... Ленка ведь не знает, как это. Расскажу. Непременно расскажу. Она должна понять.
Дрожащими пальцами набрав «я кое-что забыл» и не получив мгновенного ответа, он нажал на значок вызова рядом с фото на экране телефона, И. НИЧЕГО. НЕ. ПРОИЗОШЛО.
Сначала тишина, когда одиноко, потом длинные гудки, когда рядом маячит невидимый собеседник, а затем металлическая фраза «абонент недоступен» и так несколько раз подряд.
Воображение, вот только что рисовавшее спокойное будущее, грустно сверкнув экраном, вернуло все на прежние места.
- К черту! Пошла к черту! - Марк швырнул трубку в стену. - Как там? Четвертый том? Давайте издевайтесь на здоровье! Восемнадцатая сверху? Дерзай, Марк?
И вдруг рванул книжный шкаф на себя.
С грохотом, с шумом бумажных крыльев, с пылью, да со всеми своими потрохами, то, что долго и с безмерной любовью копилось на полках, полетело на пол.
Полночь.
Марк перестал дышать. Нечто неуловимое с привкусом коньяка и образом шара резко ударило изнутри в правый висок, и писатель упал на колени.
«Том четыре».
Первый корешок.
А затем еще разномастные с цифрами два и три.
«Восемнадцатая строка сверху».
Ненужные с разинутыми черно-белыми ртами отшвыривались в сторону. Ломали хребты, замолкали у порога кабинета, безмолвствовали под окном.
В центре письменного стола, в центре хаоса, с серебристым пером на клавише с литерой П, окруженная разверстыми книжными ртами, величествовала иссиня-черная Ундервуд.
Марк прикрыл веки и вытащил из-под расколовшегося надвое шкафа увесистый том четыре, сдул с него пыль и деревянную стружку.
10
В глазах двоилось. Черные с закорючками буквы плыли по бордовой обложке вверх и вниз и медленно стекали на пальцы.
Марк зажал книгу под мышкой, покачиваясь, встал и, перешагивая через обломки чьих-то мыслей, подошел к подоконнику, распахнул створку, высунулся: пахло дождем.
Подышать, чуть проветрить комнату, сесть за стол.