— После свадьбы, как известно, бывает брачная ночь! — громко объявила Ника.
Гости согласно закивали и одобрительно загудели.
— Но наш, как его?.. Плесень… — Ника взяла театральную паузу. — Девственник!!!
Гости издали дружный удивлённый вздох.
— Да, да! Представляете! В таком уже не юном возрасте, а всё ещё целомудренник — детский утренник!
Ещё одна стайка летучих мышей, клокоча, выпорхнула в темнеющее небо.
Пока Ника выступала со своей шаткой трибуны, Яна подобралась к Славке, ухватила его за всё ещё налитой член и крепко сжала. Славка застонал от боли. Но никто не обратил на это внимания. Кроме Читы, которая стояла неподалёку, растерянно слушала хозяйку и не решалась надеть разбросанную по траве одежду.
— Вырву с корнем! — зловеще оттопыривая губки, сообщила Яна и икнула. — Заберу себе твою игрушку!
Стеклянный взгляд брюнетки говорил о том, что эта угроза — вовсе не пустые слова.
— Яна Павловна! — горячо зашептала Чита. — Пожалуйста, остановитесь!
— А почему всё самое хорошее должно достаться тебе, сучка?! — лицо Яны уродливо скривилось. — У моего-то, знаешь, какой? — Она к облегчению Славки отпустила руку и продемонстрировала Чите свой тонюсенький мизинчик. — Вот такой, никакой.
В это время появился Михаил в сопровождении Тарагая и ещё одного гвардейца. Они несли одну из кроватей, взятых в «общежитии».
Кровать поставили между «зрительным залом» и фонарём, на то самое место, где недавно танцевала Чита.
— А вот и брачное ложе! — торжественно сообщила Ника и опрокинула на себя остатки вина.
С затаённым ужасом смотрел Славка на эту кровать.
В этот самый момент со стороны костра послышался нечеловеческий рёв.
Толстяк, спавший на садовой скамье, проснулся и, мотаясь из стороны в сторону, как огромный раненый зверь, пробирался теперь к свету. По пути он врезался в остриженный в форме шара куст, затем едва не упал в костровище, но всё-таки удержался на ногах и, мыча что-то нечленораздельное, наконец, выбрался под свет фонаря.
— Эжен, ты всё проспал! — поприветствовала его со своего стула Ника.
— Всё-о-о? — удивленно протянул Вакх в розовой рубахе, тряся животом. — Невозможно!
Он стоял, покачиваясь, сжимая за горлышко большую угловатую бутыль, и силился разлепить заплывшие красные веки. Получалось у него это с большим трудом. В какой-то момент его мутный взгляд зацепился за обнажённую фигуру Читы и в маленьких глазках тут же пробудился осмысленный интерес.
— Я вовремя! — прошлёпал слюнявыми губами Вакх и неловко шагнул в сторону Читы.
— Ты вовремя! — весело отозвалась Ника. — Даже не представляешь как! Но, Эжен! Эженчик! Подожди! Ты забыл? У нас тут свадьба.
Эжен остановился на полпути, начал неловко разворачиваться всем телом и, не удержавшись, как огромный младенец, плюхнулся на задницу.
— Я вовремя! — развёл руки в стороны толстяк и уронил кучерявую голову на грудь, пуская слюни и глупо смеясь.
Пухлое запястье Эжена охватывал широченный золотой браслет.
— А ты чего?! — переключила Ника своё внимание на Читу. — Полезай на кровать! — И посмотрела на Славку. — Готов показать свою прыть?!
Чита послушно направилась к кровати, но когда она проходила мимо, казалось, безжизненного Эжена, тот вдруг ожил и проворно ухватил её за лодыжку.
— Стоаять! — он запрокинул голову и единственным открывшимся глазом хитро посмотрел на добычу. — Помоги-ка мне сстать.
Чита протянула руку. Но толстяк начал карабкаться по ней, как по столбу. Натужно с присвистом пыхтя, он поднимал с земли своё грузное тело, облапывая Читу: ноги, бёдра, ягодицы, талию, грудь… Пухлые руки Эжена с силой цеплялись за её кожу, оставляя после себя красные следы. Эжен дотянулся до волос, крепко ухватился за них и, кряхтя, подтянулся, едва не свернув Чите шею. Немного постояв, ловя равновесие, толстяк что-то нечленораздельно выкрикнул, за волосы подтащил свою скорчившуюся пленницу к кровати и швырнул её поперёк ложа животом вниз.
— Леажать!
Затем, громко сопя, он стянул с себя шорты, едва опять не завалившись на землю, поудобней расположил Читу и приступил к делу.
Остальные гости с интересом наблюдали за происходящим, азартно переговариваясь между собой.
Славка закрыл глаза. Он понимал, что стоило ему сейчас хоть как-то обозначить свой гнев, распирающий его изнутри, и будет только хуже. И не ему одному. Выход был один — спрятаться. И сделать он это мог только одним способом — не смотреть.
Но и спрятаться ему не дали.
— Плесень! — закричала Ника со своего дозорного поста. — Открой глаза сейчас же!