Старуха присела на край широкой скамьи, стоящей возле застеленного клеёнкой стола, поправила платок на голове и, сложив руки на коленях, выжидающе посмотрела на офицеров.
— Варвара Никитишна, — откашлявшись, начал Каша. — Мы к вам по делу, так сказать, государственной важности. Вы Фёдора Чумакова хорошо знаете?
Старуха бойко закивала.
— Фёдора? Знаю! Хороший был мужик! Ладный, работяшай.
— Почему был? — удивился Сомов.
Весть о гибели егеря никак не могла так быстро дойти до деревни.
— А? — наклонилась вперёд старуха. — Громче говори, сынок. Туга я.
— Вы говорите: был! А что случилось-то с ним?! — прокричал Каша.
— Ну как жа, утоп он. Ужо лет, скажи-ка, десять как.
Старуха горестно зажевала губами, закачала головой и перекрестилась на икону.
— Так то старший Чумаков! А мы о младшем спрашиваем!
— Федька?! — ахнула она. — Кобылий сын он! Непутёвай, в мать! А што вам про ево?
— Весной вы с ним на почте виделись. Припоминаете?
— Да, — удивлённо наморщила лоб Варвара Никитишна. — Была я тама. И Федька был. Большой ужо вымахел. А ума…
— Бабушка, вы скажите нам. Это очень важно. Что Фёдор… Ну Федька делал на почте? Он с кем-то говорил?
— Ну а как же. Со мной говорил. С Тонькой говорил. Всё жалился, шта за электричество с него сымают много. Мола, сам в доме своём не живёт, а энергию плотить. Пошёл х барину, а своё хозяйство загинул, шалопай!
— А ещё чего говорил? Про рыбалку говорил что-нибудь там? Про Каменную пристань, может быть, упоминал?
— Да больше, навродя, ничаво и не говорил, — задумалась старуха. — И про рыбалку тож. Газету вот ещё купил и ушёл.
Каша досадливо цыкнул сквозь зубы.
— Ну а может, он писал что-то? — выступил из-за спины майора Сомов.
— Ась?
— Писал, говорю, он, может, что-то? Нет? Записку кому-нибудь передавал?
— Не. Чаво яму писать? Федька только касворды писать умеет. Дурень он.
Последнюю фразу бабка произнесла беззлобно, словно жалела парня.
— Ну и что ты думаешь? — повернулся Каша к Сомову.
— Дальше искать будем.
— Ну а с ней что делать будем? — Каша кивнул в сторону бабки.
— А что ты с ней хочешь сделать?
— Я бы её на «чеснок» посадил. Да, боюсь, она по дороге в Управление развалится.
Сомов посмотрел на бабку.
Варвара Никитична сидела, сложив корявые ладони на коленях, голова её чуть заметно покачивалась, выцветшие глаза смотрели спокойно и дружелюбно.
— Как есть развалится. Да и с чего ей врать?
— А с чего они все врут? — повёл челюстью Каша. — Все!
Сомов прихватил майора за локоть и потянул к выходу.
— Спасибо за помощь следствию, Варвара Никтишна! Мы пойдём!
— А шта, Федька натворил шось? — привстала она с лавки.
— Натворил, очень натворил!
— Ох! — всплеснула руками бабка. — И што жа натворил-та? А?
— Помер не вовремя! — прокаркал, обернувшись, Каша и с силой захлопнул за собой дверь.
Пока шли обратно к машине, всё рядили, как убийца мог узнать про Каменную пристань.
— Вот не верю я, что он в магазине стоял и слушал, о чём там Федька этот и приезжий рыбак разговаривают, — рассуждал Каша.
— Да я тоже не верю, — согласился Сомов. — Слишком рискованно. Невидимка, очевидно, что из местных. А в сёлах все всё про всех знают. Разве что его всей деревней прикрывают.
— Да ну, бред! — отмахнулся майор, но по его лицу стало понятно, что мысль эта матёрого дознавателя несказанно вдохновила.
— Конечно, бред. Но если не в магазине и не на почте, тогда, получается, он обо всём сообщил, уже добравшись до своего берегового домика.
— А почему это только тогда? — запротестовал Каша. — Сам посуди, это ж невидимка! У тебя по ГЛОСИМ егерь всё время один был и постоянно в движении, так? А на деле он и не один мог быть. Так? Ехал себе на велосипеде, прокричал в нужном месте: «Каменная пристань!» — и всё. Много ли времени займёт? Или вообще, убийца к нему на багажник запрыгнул по пути, прокатился и также на ходу спрыгнул. Вариант?