— Ясно.
По непросохшей гранитной дорожке обошли дворец, прошли через садово-парковую зону со статуями, фонтаном и размётанными ураганом клумбами. По пути Каша то и дело негромко присвистывал, не в силах удержать в себе восторг от раскинувшегося вокруг великолепия. Сомов тоже был под впечатлением — в загородное поместье золотых он попал впервые.
В конце парка воевода свернул в узкий проход в живой изгороди и вывел офицеров на небольшую ухоженную полянку на берегу гавани.
Сыщики огляделись.
Выложенное камнями кострище между двух парковых скамеек, мангал, завалившиеся садовые качели. Под ретро-фонарём стояла обычная «армейская» панцирная кровать, на которой лицом вниз лежало неподвижное тело весьма крупного молодого человека.
Сомов подошёл ближе.
— Вы извините, но просили ни к чему не прикасаться до приезда эксперта, — пробасил воевода.
— Так вы же уже наприкасались, — сощурился Каша. — Мы тоже хотим.
Михаил виновато потупился.
— Не тронем, так… глядом поглядим, — успокоил охранника Сомов, присаживаясь возле кровати.
Голова мертвеца была повёрнута лицом в сторону гавани, светло-карие глаза бездумно смотрели сквозь Сомова. Нежно-розовая рубаха убитого задралась на спине, открывая небольшую цветную татуировку — лохматый красноволосый клоун в голубом балахоне склонился над унитазом и блюёт радугой. Яркие шорты с рисунком-коллажем из разнообразных бабочек приспущены, между белыми пухлыми ягодицами подсыхало болотце жидкого кала. Во лбу парня, почти по самому центру, зияла крохотная чёрная дырочка, очень похожая не те, что были у других жертв Ладожского невидимки.
Сомов поднялся, посмотрел на майора и коротко кивнул.
— Свидетелей, надо понимать, не было? — поинтересовался Каша.
— Не было, — мрачно подтвердил воевода.
— А видеокамеры?
— Ничего. Лило так, что на всех камерах одна муть и только. Можете взглянуть.
— Взглянем. А что он под таким дождём на кровати-то делал? — спросил Каша.
— Спал! — раздражённо ответил Михаил, но спохватился и уже мягче добавил: — Выпил лишнего. Гульба у хозяев была, его оставили проспаться. А когда начался ураган, не сразу спохватились…
— Покойный любил выпить?
— Не без этого.
Сомов осмотрелся и повернулся к Каше:
— Вот как убийца мог знать, что в этот день, точнее, в ночь, тут на кровати будет лежать обездвиженная алкоголем жертва?
— Да, как?! — Каша уставился на воеводу.
Но тот только пожал широченными плечами.
— Вероятно, преступник, если он, конечно, не из дворцовых, чего тоже исключать нельзя, наблюдал за местностью издалека, — предположил Сомов. — Откуда его не могла засечь охрана. Эту часть парка можно обозревать только с того направления…
Сомов провёл рукой по кромке расположенного за гаванью леса.
— Следил, выжидал момент. А тут ещё гроза, о которой он вполне мог знать из метеосводок. Следил долго, значит, мог оставить следы.
— Дождём всё смыло, поди, — поморщился Каша. — Но проверить, конечно, надо. Молодец, Сом!
— У вас тут, насколько я знаю, есть доступ к ГЛОСИМ, — Сомов многозначительно посмотрел на воеводу. — Я видел антенну за зданием поста.
Пользоваться Системой гражданским лицам строго воспрещалось, но «светлых» этот запрет не касался, хотя, по мнению Сомова, такое послабление представляло серьёзную угрозу национальной безопасности. ГЛОСИМ позволял получить исчерпывающую личную информацию по каждому жителю России, включая и ту, которую люди предпочли бы скрыть. Узнав о таком послаблении для випов и возмущённый этим фактом, Сомов как-то поинтересовался у профессора Зеленкова, как же подобное могли допустить. Владимир Михайлович тогда успокоил его, сказав, что оборудование для «светлых» имеет целый ряд встроенных ограничителей, не позволяющих им использовать возможности ГЛОСИМ в полной мере.
— Мне надо изучить обстановку на время убийства, чтобы не терять времени, — добавил Сомов, видя, что воевода колеблется. — Это не просьба.
— Хорошо, — кивнул воевода. — Пойдёмте в аппаратную.
Аппаратная находилась на террасе караулки, в небольшом закутке по соседству с кухней.
Сомов сел за стол и привычно взялся за джойстик управления.
К своему удивлению, он обнаружил, что настройки Системы позволяют отслеживать в том числе и маркеры «светлых». Такое положение вещей полностью противоречило словам профессора Зеленкова о «встроенных ограничителях». Зацепив первый попавшийся серебряный маркер, Сомов кликнул на идентификаторе и не поверил своим глазам, когда на экране всплыло небольшое окно с фотографией черноволосой улыбчивой девушки. Рядом с фото значилось: «Яна Павловна Бароева». Справа от фамилии в скобках стоял краткий статусный код — «В2», ниже шла дата рождения, под ней — адрес проживания, ещё ниже — графа «работа/должность», которая не была заполнена. Дальше был указан телефонный номер, и последней строкой на этой визитке расположилась ссылка «подробно», ведущая к развёрнутым биографическим данным.