Его затравленный взгляд застыл на своём мучителе.
— Уже лучше. Быть готовым к такому, надо очень постараться. Но видите, вы сказали правду, и ничего не случилось. Так это всё и работает. Продолжим…
Каша встряхнул в руках распечатку.
— Вас зовут Роман Александрович Точилин, так?
— Да.
— Вы работаете водителем на автобазе «Столыпинские дороги»?
— Да.
— С ваших показаний… Зачитываю: четвёртого мая этого года во второй половине дня вы рыбачили на Старо-Ладожском канале на участке между деревнями Лопатицы и Бережки в местечке, известном как Каменная пристань. Было такое?
— Да.
— Вам знаком гражданин Олег Григорьев?
— Нет. Я уже гово… Ай!
— Ещё раз. Только да и нет. Понятно?
— Да.
— Вам знаком гражданин Олег Григорьев?
— Нет.
— Вы брали на рыбалку телефон мобильной связи?
— Да.
— Вы звонили кому-нибудь во время рыбалки?
— Нет.
— Вам кто-нибудь звонил?
— Да.
— Вам звонила ваша супруга?
— Да.
— Кто-нибудь ещё, кроме вашей супруги, звонил вам в этот период?
— Нет.
— Вы передавали намеренно свой телефон кому-либо ещё?
— Нет.
— Вы проживаете в Столыпинске со своей женой и двумя детьми?
— Да.
— Вы изменяете своей жене?
— Нет.
Каша удивлённо поднял брови и беззвучно хмыкнул.
— Вы довольны нынешним политическим строем в стране?
— Да. Ай!
— Вот как? — глаза майора сузились. — Не беспокойтесь, Роман Александрович. Быть недовольным, не означает не любить сою Родину и желать ей зла. Так ведь?
— Да.
Лицо человека в кресле потекло, как нагретый пламенем воск.
— Вот. И я о том же. Вы любите Родину?
— Да.
Каша пробежал взглядом по тексту.
— Вы держали телефон в кармане куртки?
— Д-да.
— Куртка всё время была на вас?
— Нет.
— Вы отходили от куртки, в которой лежал телефон, на длительное время?
— Да.
— На предварительном допросе вы рассказали, что обнаружили пропажу телефона перед отъездом домой. То есть на второй день вашего пребывания на берегу. Вы сказали правду?
— Да.
— Мог телефон пропасть в первый день вашего там пребывания так, чтобы вы не заметили этого?
— Да.
— Вы желаете смерти монарх-президенту?
— Нет! — отчаянно вскрикнул человек в кресле.
— Вижу. Вижу, что не желаете…
Каша бросил хитрый взгляд на Сомова и подмигнул.
— Это кем надо быть, чтобы такое желать. Зверем, наверное. И врагом своей страны. А вот скажите мне, Роман Александрович, у вас есть что скрывать от органов МГБ?
— Нет! Ай!
Такие формулировки при допросе по конкретному уголовному делу были недопустимы. Сомов это знал и уже собирался вмешаться. Но Каша, почувствовав это, остановил его жестом руки.
— Эх, Роман Александрович, как-то неловко тут у нас сейчас вышло. Мне повторить вопрос?
Человек в кресле с ужасом смотрел прямо перед собой.
— Нет, — прошептал он.
— Но я повторю. Вы что-то скрываете от органов МГБ?
— Нет. Ай!
Майор дал отмашку оператору и, вплотную подойдя к свидетелю, заглянул ему в глаза.
— Это уже совсем интересно, Роман Александрович. Должен сообщить, что из разряда свидетелей ты переводишься в разряд подозреваемых. Сейчас наш сотрудник перенастроит аппарат, и наказание за неверные ответы будет заметно ощутимее прежних. Заметно! Поэтому думай хорошо, когда будешь отвечать. Но недолго, потому что времени на ответ будет крайне мало и наш любящий правду аппарат сочтёт ваше молчание за неверный ответ. Понял меня?!
— Да… — дрожащим голосом выдохнул человек в кресле и обмяк, словно его выключили из розетки. Глаза его погасли, лоб блестел от проступившего пота.
Оператор детектора защёлкал по клавиатуре.
— Ну, что? — Каша торжествующе смотрел на Сомова. — Всё понял?
— Да. Невидимка у него телефон умыкнул. И по этому телефону вызвал на встречу нашего жмурика. А когда это произошло?
— Тогда и произошло. Первый звонок Григорьеву он сделал, отойдя метров на пятьсот от Каменной пристани. Потом экранировал телефон и второй раз возник уже в Шлиссельбурге следующим утром, то есть в день убийства.
— Ты слушал записи?
— Слушал! — Каша самодовольно засиял.
— И как он его выманил?
— Ты знаешь, что Григорьев до недавнего времени был «красным» и занимал неплохую должность в Администрации Столыпинского уезда?
— Разумеется.
— Ну вот. А после понижения статуса у него образовались избыточные активы: дом загородный в собственности, гектар земли, автомобиль повышенной комфортности. Все эти активы он имел право реализовать в месячный срок. Или ему грозила конфискация.