«Яйцо» произвело на Славку большое впечатление.
— А за зимним садом кто ухаживает? — как бы невзначай поинтересовался он.
— Этим занимаются специалисты… Там микроклимат, системы сложные всякие, нам туда нельзя.
— Вольные специалисты? — Славка моментально забыл о «яйце».
— Вольные, а то как? Тут много вольных работает. Группа садовников приезжает раз в неделю, повара и официанты, если праздник большой намечается, техники-электрики, уборщицы. Много их… — Дядёк замялся и скомкано добавил: — Пока.
— И они все что… знают?
Мысль об этом казалась Славке невероятной.
— Некоторые знают. Взять хоть охрану, тоже ведь вольняшки. Или доктор, который тебя осматривал. Но большинство пока не в курсе.
— И как тогда?
— Когда как. Прячут или обманывают.
— Чего?
— Браслет фальшивый надеваем и идём работать, — Дядёк выудил из кармана синий «ремешок» и протянул Славке.
Славка с опаской взял браслет в руки. Никогда ему ещё не доводилось видеть унэлдок вот так вот, отдельно от чьей-то руки. С виду это был самый настоящий удок: материал, цвет, вес, «шишка» с начинкой — всё, как и должно быть. Но, приглядевшись, он всё же заметил разницу — браслет не был сплошным. Один конец ремешка вставлялся в другой, за счёт чего охват удока мог регулироваться. Так легко было его снимать и надевать, когда потребуется.
— Не настоящий? — зачарованно разглядывая диковинку, прошептал Славка.
— Да. Обманка. Пустышка.
А после обеда Чита хвасталась своим новым браслетом.
Ей заменили неудобный массивный крепсет на новый — тонкий розовый.
Она поставила ногу на табурет и, победно поглядывая на смущённого Славку и иронично похмыкивающего Дядька, демонстрировала обновку.
— А гладкий какой! — восторгалась Чита. — И не трёт нигде! Слава, как тебе?!
— Ага, — одобрительно кивал Славка, силясь оторвать взгляд от упругого блестящего бедра.
— Миша вызвал сегодня днём! И вот, поменял! А то я с тем намучалась! В сапожок не влезть, чулки за острые края цепляются! А тут!..
Славка смотрел на неё и думал, как же это надо свыкнуться со своей невольничьей ролью, чтобы вот так радоваться рабскому ошейнику? Пусть даже ошейник этот не на шее, а на ноге. И вообще, кого тут ни возьми: и Дядька, и Читу, и Белобрысого — все они ведут себя так, словно всё в их жизни нормально и даже хорошо. Неужели и он будет когда-то так же?
Немного позже он и Чита вместе вышли на крыльцо.
— Как ты сюда попала? — спросил он, отмахиваясь от назойливого слепня. — Тебя украли?
— Да нет, никто не крал. Я тут по сделке.
— Как это?!
И она рассказала.
Рассказала, как в Доме Холостяка она из обычных «охотных баб» доросла до «лоретки» — элитной проститутки, услугами которых пользуются только господа. Перебралась в ЦГБ — центральный государственный бордель на Арсенальной. Рассказала, как один господин, а точнее, его представитель, сделал ей предложение — пойти в вечное услужение в семью «светлых», а взамен пообещал вернуть её маме гражданский статус.
— У мамы начался диабет. Она бы умерла. А «синякам», как известно, инсулин бесплатно выдают. Вот я и согласилась.
— В вечное услужение?
— А было-то лучше что ль?
Читу привезли сюда, на усадьбу, и подарили Веронике Егоровне свет Стахновой. И вот уже третий год, как она живёт здесь.
— Статус-то маме вернули?
— Да! — радостно закивала Чита. — У неё всё хорошо! Вот только…
— Что?
— Ей сказали, что я умерла. Пришлось так сказать, чтобы она меня не искала.
Потом он спросил про Белобрысого, вдруг и про него Чита знает? Оказалось, знает. Да такое, что слушал он его историю с открытым ртом.
Блондинчик не врал — на свободе он действительно был «красным».
В прежней вольной жизни Аркашка работал программистом-скульптором популярных коллекционных фигурок «жиру». И был он не просто скульптором, а лицензированным гранд-мастером, которых на всю страну насчитывалось не больше двух десятков. И как гранд-мастер он имел статус сударя, личную мастерскую и право ставить на своих работах авторское клеймо в виде переплетённых букв «АХ» — Аркадий Харитонов.
«Жиру» невероятно популярны как среди простых граждан, так и среди «светлых». Считается, что эти фигурки приносят удачу и являются лучшим выражением патриотического духа (после портрета монарх-президента, разумеется). Даже в отцовской квартире на полке стояла статуэтка рабочего, и Славка в детстве часто разглядывал её, поражаясь тому, как искусно прорисована каждая мельчайшая деталь «человечка» — от складок на одежде до морщинок возле глаз.