— Возможно ли такое, что надпись нанёс человек или группа лиц с отсутствующими средствами личной идентификации?
— Скажу так, в нашей с вами работе возможно всё, — при упоминании о невидимках майор стал непривычно серьёзен. — Но так как преступник нами изобличён, такой вариант из задачи мы исключаем. Просто постарайтесь выстроить аргументированную версию преступления. А лучше несколько. Правильно выстроенная версия — на девяносто процентов раскрытое преступление. Думайте.
Сомов думал.
«Как нанести надпись на чёрном заборе белой краской таким образом, чтобы этого никто не заметил? Проделать такое днём совершенно нереально, обязательно найдутся свидетели. Писать ночью? Ночь помогает укрыться от глаз людей, но не от Системы. Любой человек, оказавшийся ночью возле забора, тут же попадёт в ряды подозреваемых. Не мог же преступник этого не знать?»
На всякий случай Сомов настроил Систему на поиск подходящих маркеров в тёмное время суток. Но тут же одёрнул себя. По условию задачи, гражданка Н. обнаружила надпись вечером. Не мог же крамольный призыв, написанный к тому же довольно крупными буквами, весь день прокрасоваться на заборе, прежде чем кто-то из граждан на него отреагировал?
Но если не днём и не ночью, то когда? А может, не «когда», а «как»?
Дистанционно нанести надпись на забор невозможно. Но что, если надпись проявляется не сразу, а, как симпатические чернила, возникает значительно позже того времени, когда была нанесена? Реакция на влажность? На температуру?
Сердце застучало бойчее. Неужели близко?
Он ещё раз посмотрел на дату обращения гражданки Н. 16 октября. Пробил дату по метеорологической сводке. Есть! Именно в этот день, а если ещё точнее, вечером этого дня, резко похолодало. Температура с плюсовой упала к 19:00 до минус шести.
Он уточнил данные. Оказалось, что это было первое похолодание в сезоне. До того держался стабильный «плюс».
— Версии, версии, господа будущие сыщики, — подбадривал майор Зеленков.
Но Сомов хотел не просто построить рабочую версию. Версия у него уже была. Он же хотел пойти дальше — попытаться вычислить преступника на основе тех скудных предположений, которые были у него на вооружении.
Сомов думал.
«Допустим, существует краска, реагирующая на температурные изменения. Скажем, на понижение температуры. Уверен, что такая есть! И что? В этом случае надпись могла быть нанесена даже весной, и всю весну и лето себя никак не проявлять. До первых заморозков. И как найти таких экстремистов?»
Он ещё раз посмотрел на фотографию. Поверхность забора блестела чёрным ровным глянцем. Забор явно не так давно красили. Когда?
За забором школа. Синий сектор. И можно предположить, что забор красили перед началом учебного года. То есть надпись не могла появиться раньше середины-конца августа.
Сомов думал.
«Я экстремист. Я боюсь поимки. Как я поступлю, имея даже такие чудо-краски? Ночью писать я наверняка не буду, так меня легко вычислят, просто промониторив все ночи. Значит, я воспользуюсь ситуацией и нанесу невидимую надпись днём. Но днём вокруг много народа и подозрительные манипуляции могут заметить прохожие. Необходимо действовать так, чтобы не вызвать подозрений и помешать Системе указать именно на меня. В этом случае идеальна ситуация, если людей вокруг будет больше, чем обычно. Намного больше. Где умный человек прячет камешек?..»
Прозвенел звонок, курсанты пошли на перерыв. Но Сомов остался сидеть у монитора, увлечённый первым в его жизни расследованием.
Массовых мероприятий возле школы было несколько, но только День знаний укладывался в заданные рамки — забор уже покрашен, а надпись ещё не нанесена. 1 сентября возле школы полно людей: учителя, родители, дети. Основная активность происходит в школьном дворе, по ту сторону ограды. Но и с внешней стороны людей хватает. Тем более что на торжественную линейку родителей не пускают, они толпятся у забора, пытаясь разглядеть своих чад.
Сомов запустил запись мониторинга гражданской ситуации на утро 1 сентября, выделив зону контроля и включив параметр «отображать все метки». Сотни голубых стрелок-маркеров зароились на экране, накрыв карту сплошным пёстрым облаком.
И как определить, кто именно писал?
Сомов думал.
«Я преступник. Но кто я? Случайный, чужой человек, воспользовавшийся удобной ситуацией, чтобы затеряться среди толпы? Я чужак?».
Он раскрыл купленный специально для подобных случаев карманный блокнот, и записал:
1. Чужак.
«Мой ребёнок учится в этой школе. Я родитель, пришедший проводить своего ребёнка на занятия и заодно кинуть вызов Государству и Системе?»