В блокноте появилась вторая запись:
2. Родитель или родственник ученика.
«Я учусь в этой школе?..»
3. Ученик.
«Я преподаю в этой школе?..»
4. Учитель.
Курсанты вернулись с перерыва и расселись по местам. Майор Зеленков занял привычное место на столе.
— Мне нужны ваши мозги, — напомнил он. — Как, при каких обстоятельствах могло быть совершено данное преступление. Думайте. Остался час.
У Сомова было уже четыре версии. Но он не торопился их озвучивать. Азарт расследования вёл его дальше.
Отбросить менее вероятные варианты и сосредоточиться на основных.
Сомов думал.
Родители? Каким надо быть родителем, чтобы на заборе школы собственного ребёнка написать лозунг, грозящий пожизненной люстрацией и тюремным сроком? Ребёнок в этом случае также проведёт остаток жизни в белом секторе. Пока исключаем.
Учитель? На заборе собственной школы? Сомнительно. Исключаем.
Чужак или ученик? Оба варианта подходят.
Чужаку нечего бояться. Он покинет это место, и найти его будет затруднительно. Но! Проверить всех на причастность к школе не так-то уж и сложно. Система найдёт того, у кого не было повода приходить сюда в День знаний и топтаться возле ограды. Даже если таковых случайных людей наберётся с десяток, проверка не займёт много времени, а «честный допрос» укажет виновного.
Сомов обвёл надпись «чужак» и приписал к ней знак вопроса.
И ученик…
В висках стучало. Сердце колотилось, как пинг-понговый шарик на соревнованиях профессионалов. Курсант Сомов полностью ушёл в работу и совершенно не замечал того, что происходит вокруг.
Ученик. Старшеклассник. Младшие на такое вряд ли пойдут. А подросток может. Вызов, озорство, юношеский максимализм, гипертрофированная вера в собственную неуязвимость. Ученик!
Сомов отключил от отображения все маркеры взрослых, оставив только детей от 11 до 17 лет. Количество маркеров заметно уменьшилось.
Фотография забора по-прежнему светилась на общем мониторе. Сверху ограды решётка из мощных стальных прутьев. А нижняя часть, метра полтора высотой, была сплошной. Надпись сделана корявыми буквами на высоте пояса взрослого человека.
«Допустим, школьник раздобыл где-то специальную краску, реагирующую на изменение температуры. Но как он мог незаметно для других ходить с банкой, да ещё и писать?»
Сомов вспомнил себя в школьные годы. Тяжёлый ранец за спиной и вечно мешающий, болтающийся под ногами самозатягивающийся мешок со сменной обувью на длинной верёвке. Потом ранец сменила дерматиновая сумка через плечо, но «сменка» в неудобном мешке осталась.
«Конечно! Он прятал банку в мешке для «сменки»! Незаметно макал туда кисточку. Потом, прикрываясь фалдами ученической шинели, шёл вдоль забора, выводя букву за буквой. Как мелом на чёрной доске, писал на заборе слова, которые затем разрушат всю его жизнь. А так же жизнь его родных, ведь родители несут ответственность за своих чад до их совершеннолетия».
А вот и он!
Казалось, сильные толчки сердца сейчас сдвинут стол, за которым курсант Академии МГБ Сомов обнаружил своего первого преступника. Пусть и тренировочного.
Захват маркера и идентификация.
Максим Корольков, ученик восьмого «в» класса. Его маркер не мог не привлечь к себе внимания. Максим Корольков медленно двигался с внешней стороны забора в тот момент, когда остальные ученики уже строились на торжественную линейку.
Сомов включил остальные маркеры в зоне наблюдения. Голубая стрелка ученика Королькова тут же затерялась среди таких же стрелок родителей. Обнаружить его, не применив возрастного фильтра, было бы невозможно. Надо отдать парню должное. ГЛОСИМ он не обманул, но сделал всё, чтобы максимально обезопасить себя от людей, которые с Системой работают. Криминальный талант!
Сомов пробил по базе адрес проживания Максима. И снова удача! Максим Корольков жил в доме через дорогу. Окна его квартиры выходили как раз на эту часть школьной ограды. Скорее всего, юный экстремист планировал полюбоваться своим «подвигом» из окна, как только надпись проявится. Больше похоже на хулиганство. Но лучше бы он написал что-нибудь другое. Например, признание в любви к однокласснице. Или то, что так любят писать на заборах дети и недалеко от них ушедшие взрослые. Но он написал то, что написал.
Сомов быстро навёл справки о родителях мальчика. Мать — Надежда Валентиновна Королькова, продавец-кассир торговой сети «Полюшко», работает в универсаме через улицу. Отец… А вот и ответ на вопрос, откуда краски! Отец — Юрий Васильевич Корольков, оператор флексопечатной машины на производственно-полиграфическом комбинате «Парнас-Парнас».