как мы покинули склад.
У меня хватает забот для беспокойства.
Не считая глупости Дэлалью, у меня есть и другие дела, о которых я должен
позаботиться сейчас. Я не могу позволить себе больше затруднений, не могу отвлекаться.
Ни на нее. Ни на Дэлалью. Ни на кого-либо. Я должен сосредоточиться.
Отвратительно быть раненым в такое время.
Новости о сложившейся ситуации уже попали на национальный уровень. Гражданские
и соседние сектора уже в курсе о нашем маленьком восстании, и мы должны притупить
слухи как можно быстрее. Мне нужно снизить тревогу, которую разослал Дэлалью, и
одновременно подавить любую попытку восстания среди граждан. Они уже охотно
сопротивляются, и любое разногласие только зажжет их пыл. Умерло слишком много, и
они, кажется, не понимают, что сопротивление Восстановлению несет еще больше
разрушения. Жители должны быть усмирены.
Я не хочу войны в своем секторе.
Сейчас более чем когда-либо я должен взять под контроль себя и свои обязанности.
Но мой ум рассеян, тело устало и ранено. Целый день я находился в нескольких дюймах
от разрушения, и не знаю, что мне делать. Я понятия не имею, как исправить это. Такая
слабость чужда для меня.
Всего за два дня одной девушке удалось покалечить меня.
Я принял еще больше этих отвратительных таблеток, но чувствую себя слабее, чем
утром. Я думал, что смогу игнорировать боль и беспокойство, что исходят от
травмированного плеча, но осложнения отказываются уменьшаться. Теперь я полностью
завишу от чувства бессилия все последующие недели. Лекарства, медики, постельный
режим.
И все это ради поцелуя.
Это почти невыносимо.
- Я буду в своем кабинете весь оставшийся день, - говорю я Дэлалью. – Пошлите еду в
мою комнату и не беспокойте меня, если не будет никаких изменений.
- Да, сэр.
- На этом все, лейтенант.
- Понял, сэр.
Я даже не осознаю, насколько отвратительно себя чувствую, пока не закрываю дверь
спальни. Шатаясь, я иду к кровати и цепляюсь за ее раму, чтобы не упасть. Я снова
вспотел, и поэтому решаю снять с себя дополнительное пальто, которое надел для
вылазки. Я дергаю за блейзер, что был наброшен на мое травмированное плечо этим
утром, и падаю спиной на кровать. И вдруг мне становится холодно. Здоровая рука
тянется к кнопке вызова медиков.
Мне нужно сменить повязку на плече. И съесть что-то сытное. Но больше всего на
свете я хочу принять нормальный душ, который сейчас просто невозможен.
Кто-то стоит надо мной.
Я несколько раз моргаю, но так и не могу разобрать четкие очертания фигуры. Лицо
продолжает проявляться, а потом вновь исчезать, пока я окончательно не сдаюсь. Мои
глаза закрываются. Голова раскалывается. Жгучая боль пронзает мои кости и шею; перед
глазами мелькают красные, желтые и синие пятна, сливаясь воедино. Я ловлю только
кусочки из разговора, что происходит позади:
- видимо, поднялась температура
- … вероятно, нужно дать успокоительное…
- Как много он принял? …
Я понимаю, они собираются убить меня. Это прекрасная возможность. Я слаб, и
просто не в состоянии оказать сопротивление, и кто-то, наконец, пришел убить меня. Вот
и все. Мое время. Оно пришло. Но как-то я не могу принять его.
Я обращаюсь к голосам; какой-то нечеловеческий звук вырывается из моего горла.
Что-то сильное соприкасается с моим кулаком и падает на пол. Руки хватают мое правое
предплечье и удерживают на месте. Что-то сомкнулось вокруг моих лодыжек и запястья.
Я мечусь, пытаясь освободиться от удерживающих меня средств, пиная ногами воздух.
Темнота давит на мои глаза, уши, горло. Я не могу дышать, не могу слышать, четко
видеть, а моментальное удушье тут же приводит меня в ужас, отчего мне кажется, что я
сошел с ума.
Что-то холодное и острое щипает мою руку.
У меня лишь один миг, чтобы поразмышлять о боли, после чего она охватывает меня
полностью.
Глава 6
- Джульетта, - шепчу я. – Что ты здесь делаешь?
Я полуодет, готовлюсь к очередному дню, но еще слишком рано для посетителей.
Время до восхода солнца мое единственное, когда никто не должен беспокоить меня. Это
кажется таким невозможным, что она сумела попасть в мои покои.
Кто-то должен был остановить ее.
Вместо этого, она стоит у моей двери и смотрит на меня. Я видел ее много раз, но
сейчас что-то другое – я ощущаю физическую боль, когда смотрю на нее. Но, так или