— Да мы бы лучше прямо сюда переселились, чтобы к тебе быть поближе. Но на это, как ты уже говорил, ни малейшей надежды нет, — простонал Брюхо и залился слезами.
Слез у него было много, пахли они резко и неприятно. Борис мысленно сплюнул и быстро зашагал в игровую комнату, заполненную, так полюбившимися инопланетянам, детскими игрушками. Брюхо торопливо семенил следом и казалось, с каждым шагом рыдал все сильнее.
Больше этого сносить Борис не мог. Проходя мимо крохотной кладовки, где хранился всевозможный уборочный инвентарь, он резко толкнул Брюхо в сторону полуоткрытой двери. Прижав испуганного инопланетянина к стене, он быстро зашептал прямо в выпученные жабьи глаза:
— Молчи и слушай. Я нарушаю все правила, но все-таки скажу: наши ученые уже почти нашли причину вашей всепланетной депрессии. Как только проведут эксперименты на лягушках, вам скажут, чем надо уколоться или каких колес нажраться, чтобы жить снова стало интересно. Понимаешь?
— Нет, — сдавленно пискнул Брюхо.
— Ну, может это будут не колеса. Может вам просто всем надо лоботомию сделать или провести по четыре операции по смене пола. Но все хорошее случится уже скоро, надо только в это поверить. Понимаешь?
— Нет.
— Неважно. Жизнь уже повернулась для вас в лучшую сторону. Начинай радоваться. Твой друг Дылда наверняка сегодня починит эту вашу «хрялку». Потом вы сможете «лыркаться» и полетите к своей планете с благой вестью. Теперь понял?
— Нет, — честно сказал Брюхо.
— Ладно, — Борис брезгливо ухватил инопланетянина за щупальце и потащил в коридор. — Пойдем помогать Дылде. Мне мой первый командир говорил, что работа — лучшее лекарство от всех болезней. Что душевных, что физиологических. Универсальное лекарство!
Длинный и худой Дылда походил на своего товарища только цветом. Насколько Борис понял, с геометрией внешней формы у пришельцев вообще сложились самые панибратские отношения: при большом желании, Дылда мог бы стать толстяком не хуже Брюха. В переводе на земные звания и должности, он был кем-то вроде замкомвзвода, каптерщика и техника одновременно.
Каждый день Борис часами сидел на табурете в ангаре рядом с космическим кораблем пришельцев и наблюдал, как Дылда медленно вытягивает из открытого люка разноцветные тянущиеся «сопли», разглядывает их мутными коровьими глазами и с выражением бесконечной покорности судьбе, запихивает обратно. Брюхо при этом бродил вокруг табурета кругами и демонстративно страдал.
В первые дни ученые сунулись было посмотреть, как устроены механизмы инопланетного корабля, но вскоре вынуждены были признать, что даже примерно не понимают, на каких принципах там все работает. И оптимистично обещали разобраться лет за десять-пятнадцать. Институт под изучение этой темы им уже начали строить неподалеку от базы.
В этот раз сидеть на табурете оказалось выше человеческих сил Бориса. Он сходил за своим ящиком с инструментами, поставил стремянку и решительно полез в люк корабля. Разложив кусачки, мультиметр, куски провода и аккумуляторный паяльник прямо среди «соплей» чужого аппарата, Борис вдруг как-то особенно глубоко осознал, что его освобождение из странного плена зависит во многом от него самого. Это чувство дало ему такой заряд энергии и энтузиазма, что он отбросил прочь все сомнения и взялся за поиски неполадки так, словно ему всего и требовалось, что найти неисправный конденсатор в наполовину сгоревшей рации.
Через три часа, когда посыльный пришел в ангар звать Бориса и двух инопланетян на прием пищи, он не рискнул подняться по стремянке в темный провал люка, из которого доносился сердитый голос Бориса:
— Кто так моркает? Ну кто? Ты на своей планете наверное храли перекукливал и то, не каждый хрюлик!
Уже ближе к вечеру уставший, но озаренный внутренним светом понимания, Борис, крикнул Дылде и Брюху, толкавшихся где-то в другой части корабля:
— Сейчас должно получиться! Если все замерено и разделано точно, как я велел, хрюля должна завылдиться и тогда ваша банка, наконец, залыркается!
Накачанный служебным рвением Дылда потащил из глубины корабля тонкую фиолетовую «соплю» и попытался соединить ее с другой такой же «соплей», только желтого цвета. «Сопли» не соединялись — не хватало каких-то десяти сантиметров. Глядя на закипающего от бешенства Бориса, Дылда потянул из всех сил, и сумел растянуть соплю еще на пару сантиметров.
В праведном гневе Борис был страшен. Если бы Дылда мог освоить весь обрушившийся на него лексикон, безо всяких сомнений уже на следующий день он смог бы командовать ротой. А может быть даже и батальоном.