Пока она излагала свои юношеские мечты, я разглядывал ее внешность. Ее ухоженный деловитый вид возбуждал меня. Иногда я щелкаю телок, мнящих себя бизнес-леди. Я бы с радостью прямо сейчас нырнул с ней под одеяло, если бы не ее наводящие тоску речи. Они задувающим в оконные щели морозным ветром понижали градус моего вожделения.
– Повар из России, очень талантливый, он может представить меню…
– Русской, кавказской, итальянской, французской, японской кухни, и даже все разом, я так понимаю?
Просто пора уже было ее заткнуть.
– Это всё мне ясно, – продолжил я, глядя на ее настороженное лицо. – Но думаю, что все-таки это вам непонятно, насколько «Скарабей» и «Бомонд» отличаются от того, что вы мне предлагаете – что-то вроде придорожная столовая «У Оксашечки». Я, конечно, утрирую… но смысл в ином. Главный козырь моих заведений – это элитарность, понимаете?
Я посмотрел на нее как на дуру.
– Фишка кроется в этих неоаристократических ложечках и вилочках, в этой галерее световых приборов, которые войдут в широкую моду только к следующему году. А девушки-официантки в «Скарабее», вы их видели? Тогда вы наверняка заметили художественные надписи и картинки на их лицах, а в их форменных костюмах огромный разрез на всю спину, что даже видно немного… булки.
С лица моей гостьи совершенно исчез энтузиазм. Поэтому я решил не продолжать и устало откинулся на спинку кресла.
– Ну что теперь, перед всеми голышом расхаживать, чтобы они почувствовали себя элитой? – пролепетала она, опустив глаза.
– К сожалению, и это уже давно не оригинально.
Она потянулась рукой к лицу и аккуратно потерла уголок глаза.
Ой, только не плачь. Этим на бизнес денег не выбить. Разве что в подземном переходе.
– Послушайте, – произнес я, желая ее успокоить. – Я всегда рад встречать целеустремленных людей, так близко принимающих свое дело, свои идеи. Но прошу и мне поверить… ведь вы доверяете моему мнению и опыту, раз уж обратились в нашу компанию и пришли ко мне. Я уверен, что в том виде, какой вы представили, этот ресторан не добьется успеха. Нас с вами затопчут конкуренты. А вы с вашим нежным сердцем будете переживать это на грани нервного срыва, – я улыбнулся.
Какой же я трогательный! Вот просто бери меня пальчиками за щечки и легонько тереби. Хотя ведь это не моя работа – успокаивать тех, кому я отказываю в инвестиции. Но, возможно, теперь это будет моим нерегулярным хобби.
Она выдохнула и встала с кресла. Сказала:
– Спасибо, что выслушали, – и двинулась к двери.
Я приготовился изучать форму ее зада.
Но возле двери она остановилась.
– Могу ли я разработать и представить вам новый проект? Сразу вам, а не вашим сотрудникам. Я учла все доводы.
Ну вот опять! Теперь и на жопу нет желания смотреть.
– Едва ли вам удастся меня удивить.
Столкнувшись с моим равнодушием, она буркнула: «До свидания», и скрылась.
Хорошенькая. Жаль, что организация общественного питания – это не ее.
Но сегодня мои мысли были о другой женщине. Куда красивее. Куда умнее. И с куда более редким для меня именем.
7
Вечером, подойдя к машине, я взглянул на плакат, из которого вчера впервые узнал о существовании профессора Венгрова и его нестандартных лекций. И увидел, что рекламы уже нет.
Зато на том же месте уже был вывешен новый баннер с рекламой магазина женского белья «Плауна» от дизайнера Амалии Стекольниковой – жены моего друга и компаньона по ночному клубу Марка. Вернее, ей хотелось думать, что она дизайнер, и лезла из кожи, чтобы убедить в этом всех, настырно тратя на это деньги мужа. Она уверена, что, чтобы быть модельером белья, достаточно просто пролистать множество глянцевых журналов на эту тематику и немного посидеть в интернете, и теперь она – художник со своим уникальным стилем и неповторимым продуктом. Я, может быть, тогда соглашусь, что у нее получается бизнес, когда хоть раз увижу производимое ею белье не только в рекламе, но и на женском теле. А их я штудирую постоянно.
Но не дизайнер Амалия меня порадовала на висящем рекламном баннере, а изображение девушки-модели, являющейся с недавнего времени лицом торговой марки женского белья «Плауна». Она молода и прекрасна, шаловлива и воздушна, мила и сексапильна. Ее имя Софья Филимонова. Но я зову ее Сонечкой. Это моя вторая личная жрица любви из «Романтиза». Именно я посодействовал попаданию ее прелестного личика на этот плакат. Почему бы мне не сделать что-то приятное для моей падшей дамы, помимо того приятного, что она обычно получает от меня в постели?