это делать, несмотря на те благоприятные возможности, которые давал мне воскресный досуг в ходе моего обучения. Но его рассуждения были в основном либо полемическими спорами, либо толкованиями специфи. ческих доктрин нашей секты, и все они были для меня весьма сухими неинтересными и нисколько не назидательными, поскольку он в своих проповедях не насаждал и не внедрял в нас ни единого морального принципа, — целью его бесед было, как мне кажется, скорее стремление сделать из нас пресвитериан, чем хороших граждан.
Однажды в своей проповеди пастор взял для пространного толкования следующий стих из четвертой главы Послания к Филиппийцам: «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте»™. Я подумал, что в такой проповеди мы никак не можем обойти обращения к этической проблематике. Но он ограничился лишь пятью пунктами, которые, на его взгляд, подразумевал апостол Павел, а именно: 1. Соблюдать святость Дня отдохновения. 2. Быть прилежным в чтении Священного Писания. 3. Посещать в должное время публичные богослужения. 4. Принимать участие в Святом Причастии.
5. Воздавать надлежащее уважение слугам Божьим. Все эти деяния вполне можно счесть благими, но поскольку они не принадлежали к тому типу благих мыслей и действий, которых я ожидал от данной проповеди, то я отказался когда-либо встречаться с такими и любыми иными высказываниями, исходящими из уст этого человека, почувствовал отвращение к его проповедям и больше не посещал их. Прошло несколько лет, прежде чем я составил небольшую Литургию, или своего рода молитвенник, предназначенный для моего собственного, сугубо частного использования и озаглавленный «Догматы веры и деяния религии». С тех пор я больше не ходил в публичные собрания. Мое поведение, может быть, наказуемо, но я не пытаюсь искать ему оправдания, ибо нынешняя моя цель состоит в том, чтобы сообщать факты, а не приносить за них извинения.
Приблизительно в это же время я задумал смелый и трудный проект достижения морального совершенства. Я хотел жить, не совершая никаких ошибок; я приготовился сражаться со всем — будь то естественная
наклонность, традиционная привычка или сомнительная компания. Поскольку я знал или думал, будто знал, что в этом мире правильно и фО неправильно, то я не видел, почему бы мне не делать всегда одно и избегать другого. Но вскоре я понял, что взялся за задачу, более трудную,
4ем мог представить. Пока все мои силы и внимание использовались для принятия мер против одной ошибки, меня часто заставала врасплох другая; дурная привычка использовала в своих интересах мое пренебрежете; наклонность была иной раз слишком сильна для соображений разума. В конечном итоге я пришел к заключению, что простого спекулятивного убеждения, гласящего, что в наших же интересах быть полностью добродетельными, оказывается недостаточно, чтобы предотвратить совершение нами промахов, и что неблагоприятные и своевольные привычки должны быть сломаны, а хорошие приобретены прежде, чем да! сможем обрести опору в устойчивой и единообразной честности, нравственности и незыблемых моральных устоях поведения. Для этой цели я изобрел следующий метод.
Б различных перечислениях моральных достоинств, с которыми я встречался во время чтения книг, я нашел, что сводный их список довольно многочислен, поскольку различные авторы охватывали одним и тем же названием большее или меньшее количество понятий. Воздержанность, например, была некоторыми авторами ограничена лишь едой и питьем, в то время как другие понимали под воздержанностью умеренность в каждом удовольствии, влечении, наклонности или страсти, физической либо умственной, — вплоть до алчности и тщеславия. Я принял решение использовать ради четкости скорее большее число названий, но зато с меньшим количеством понятий, присовокупленных к каждому из них, нежели немногочисленные названия, однако с чрезмерным количеством понятий, связанных с каждым. Я закончил тем, что охватил тринадцатью названиями добродетелей и достоинств все, что в то время ио-казалось мне необходимым или желательным, и присовокупил к каждому из этих названии краткое наставление, которое полностью выражало протяженность, которую я давил его смыслу н значению.