Рупор захрипел и зашипел. Прокашлявшись, он исторг из себя скрипящие ритмичные звуки, в которых присутствующие на площади солдаты моментально распознали гимн своей страны. На минуту деловитое копошение вокруг замерло — все встали, повернувшись к источнику важных звуков, и прижали правую руку к груди в том месте, где у нормальных людей бьется живое сердце. Тысячи темных стекол на вздернутых вверх безликих лицах смотрели на рупор и только на западном краю площади панцирник, упершись массивной башкой в угол, где наглухо сходились стены пекарни Тука и городского театра, продолжал мерно шагать. Судя по довольно глубоким бороздам в газоне, что успели пропахать буксующие на месте металлические башмаки, он занимался этим довольно давно. С визгом вращались стволы гатлинга, раздавались частые звонкие щелчки бойка — патроны давно закончились.
Ближайший офицер, о важном звании которого говорила фуражка с высокой тульей и кокардой в виде золотого ока, обернулся к нарушителю порядка и несколько секунд наблюдал за его нелепыми действиями. Он выбрал для себя реакцию на ситуацию и вскинул руку в черной перчатке, в которой был зажат массивный револьвер устрашающего калибра. Раздался гулкий выстрел, на свежую побелку стены плеснуло черной жижей. Оценивающе глянув на подергивающееся обезглавленное тело и дыру от пули размером с кулак в стене, офицер равнодушно отвернулся и вновь поместил руку к левой стороне груди.
Гимн закончился, и рупор вновь стал вещать. Голос скрипел теперь, казалось, уже более деловито и строго.
— Уважаемые жители Города! Преступления ваших правителей были столь ужасающи, что они отравили само место, где происходил этот шабаш вседозволенности и деспотии. Они не избегнут наказания! Мудрый Властитель в милости своей принял решение стереть с лица земли не только их самих, но и всю память об их страшных злодеяниях, миазмы которых пропитали почву, отравили воды и сделали воздух зловонным. Город будет подвергнут санации. Но не волнуйтесь, уважаемые жители! Для вас уже подготовлен новый город! Всещедрый Властитель не пожалел сил и средств для того, чтобы вы не в чем не нуждались. Вы все теперь — возлюбленные чада его и вас ждут комфортные просторные жилища, новая интересная работа — всех вас, даже самых обездоленных, которые были вынуждены влачить здесь жалкое существование. Никто не будет обижен или обойден — вас всех ждет новая счастливая жизнь! Поэтому оставьте все старое. Соберите личные вещи, которые необходимы вам на первое время. Не берите ничего лишнего, вас обеспечат всем. Узнавайте у офицеров, которые всегда готовы помочь вам, места ближайших сборных пунктов и организованно отправляйтесь туда. Не мешкайте! Город будет подвергнут санации и оставшиеся неминуемо пострадают!
Подобная машина была не одинока — механические голоса говорили в унисон, и казалось, что по городу гуляет скрипучее эхо. Агитмашины стояли на всех площадях и больших перекрестках города, и после того, как манифест был произнесен целиком, играл гимн, и все начиналось заново. Из окон уцелевших домов начали осторожно выглядывать измученные горожане. В руинах также началось шевеление — выжившие прислушивались к звучащим вновь и вновь словам. Бывшие граждане уже несуществующего счастливого города неуверенно выходили из развалин, неохотно и скорбно соглашаясь со своей новой судьбой.
Большинству было уже все равно, что с ними будет дальше. Дни непрерывного артобстрела, мучительного ожидания гибели навсегда наложили темную печать на их некогда светлые лица. Для них главным было то, что проклятые линкоры замолчали и после непрерывного грохота наступила благословенная тишина. Многие выносили своих раненых, матери вели детей. Мужчины исподлобья смотрели на абсолютно спокойных теперь солдат, сжимая в бессилии кулаки и пытались закрыть собой своих жен. Плакали дети.
Откуда-то появились люди, которые явно не были горожанами, но в то же самое время сильно отличались от солдатни. Это были люди в черной форме без ставших уже привычными противогазов. Они деловито расхаживали среди собирающейся толпы жителей города, сопровождаемые группой пехотинцев, время от времени останавливаясь. Довольно скоро до всех присутствующх дошел смысл этой инспекции.