— Не ожидала вас здесь увидеть.
— Мир тесен, — сказал он. — Зато как приятно встретить стародавних блядей.
Я подрабатываю в этом массажном салоне в Москве несколько лет. Четыре раза в год приезжаю на две недели и трахаюсь во все дыхательно-пихательные за умеренное вознаграждение. Я пользуюсь спросом, эффектная блондинка с хорошими манерами, я выгляжу моложе своих лет, мне никогда не дают больше тридцати.
Хотите спросить, почему я это делаю? Вы не поверите, мне нужны деньги. Попробуй прожить на нищенскую зарплату учительницы да ещё с сыном-балбесом. Я с невероятным трудом пристроила сына в Суворовское, поужинала с начальником училища, а утром он мне говорит: «При всем том, милочка, надо будет платить по 120 тысяч за каждый год обучения». Я сначала подумала, что он шутит, и отвечаю так же: «Натурой примете?». А он мне: «Натурой ты заебёшься по казарме бегать. У меня, знаешь, сколько потаскух, которые хотят своих сосунков в нормальный коллектив пристроить. Так что или плати, или выгоню сына после первого же семестра».
— Я потратил несколько месяцев, чтобы разыскать тебя, — сказал он. — Чутье подсказывало, что найду тебя в борделе. И чутье меня не подвело. Ты помнишь, что за тобой должок.
— Помню, — сказала я. — Что вы от меня хотите?
— Ничего сверхъестественного, — сказал он. — Ты станешь любовницей одного милейшего молодого человека.
— Хорошо. Где он живёт? В Москве?
— Нет, в Ельце.
— Это плохо, — сказала я. — Дома у меня безупречная репутация. У меня будут большие неприятности, если молодой человек разболтает о своих любовных победах.
— Думаю, что не разболтает. Впрочем, ты его хорошо знаешь.
— И кто же это. Я теряюсь в догадках.
— Юра Леонтьев. Ученик десятого Б.
— Вы с ума сошли, — сказала я. — Это сын моей лучшей подруги и товарищ моего сына. Это невозможно.
Он с силой врезал мне пощечину: «Пизда мочёная! В тундру решила поехать. Там тебе репутация не понадобится».
Глава 5
В тундру. Я родилась и выросла в тундре, если быть точнее — в тайге, в северной Карелии. Ненавижу эту природу. Пединститут заканчивала в Петрозаводске, по распределению поехала в Сортавалу, дремучий посёлок недалеко от финской границы. Я готова была на что угодно, на любой поступок, лишь бы вырваться из этой тундры. Выбор женихов в Сортавале был восхитительный — вечно пьяные лесорубы и чуть более трезвые прапорщики из воинской части. Я выбрала прапорщика. Тогда мне казалось, что я не ошиблась. Григория, так звали прапорщика, в ближайшем будущем должны были перевести по службе в Ленинград, что сильно укрепило мою любовь к нему.
Пять лет в Ленинграде, лучшие годы моей жизни. С прапорщиком было, конечно, безумно скучно, но родился сын, Гриша был вполне домовитый человек, взял на себя многие домашние заботы, так что у меня были все возможности заниматься ребёнком и наслаждаться жизнью в той мере, которая позволяла скромная зарплата прапорщика. Муженьку я время от времени наставляла рожки, но осторожно, без пафоса и истерик. Я уже стала мечтать о собственной небольшой квартирке, которую сделаю уютным семейным гнездышком. И тут бац — приехали, переводят в Елец.
— Ещё повезло, — сказал муж. — Могли и под следствие отдать. Собирай вещи, мне дали три дня на переезд.
Как я поняла, прапорщик проворовался на своем складе. Рука руку моет, его и отправили с глаз долой в Елец. Елец, конечно, не Сортавала, город, музей есть, театр, магазины современные, но всё равно тоска смертная. Если раньше я относилась к прапорщику равнодушно, то теперь возненавидела его. В Ельце я принялась блядовать, не стесняясь.
Начальник штаба полка организовал небольшой гарем из жён подчинённых. Для своих нужд и удовлетворения похоти приезжающего начальства. В этом гареме я играла не последнюю скрипку.
Был тёплый летний вечер, в кабинете начальника штаба я прыгаю попой на хуе командира, а его зам, толстый майор башкир, даёт мне в рот.
«Заплатить надо», — услышала я голос мужа. Муж стоит в дверях и фотографирует на телефон.
«Чего надо, уёбище!» — пьяный начальник штаба сбрасывает меня на пол. — Пошёл вон отсюда!».
«Если мою жену ебёте, то платите деньги, — завизжал муж. — А то доложу куда следует».
«Я тебе доложу, тварь!» — толстый майор хватает прапорщика за горло и начинает душить. Они катаются по полу рядом со мной, я хочу убежать и слышу выстрел.
«Ты застрелил его, — кричит майор. — Ты ебанулся!»
Глава 6
Я лежу на спине с открытыми глазами. Люся спит рядом. «Я крутой! — думаю я. — Вот это я понимаю, взрослая жизнь, оттрахал училку во все щеля!»
Я тихонько поднимаюсь с дивана и прохожу на кухню. В окно светит яркое утреннее солнце. «Красиво жить не запретишь!» — я достаю сигарету из отцовской пачки. Сначала я закашливаюсь, но вкус табака быстро начинает мне нравится. Я достаю из холодильника початую бутылку водки, наливаю в чашку и, зажмурившись, выпиваю залпом. «Хорошо!» — я затягиваюсь сигаретой.
«Юрочка, ты где?» — слышу я голос Люси.
Я возвращаюсь в комнату, мой петушок в приподнятом состоянии.
— Скажите мне, пожалуйста, Людмила Александровна, — я ложусь с ней рядом. — Что порядочные учительницы делают по утрам?
— Подают кофе в постель? — улыбается Люся.
— Кофе это потом. А сначала минет.
— Это непорядочные учительницы делают минет, — вздыхает она и целует мой член. — Но так хочется…
— Позвони мне в субботу, — говорит Люся перед уходом. — Я приеду. Или ты приезжай ко мне.
— Ладно, — я шлепаю её по попке. — Я позвоню…
Глава 7
Я потираю щеку: «Ваши методы не изменились».
Он ржёт: «С хуя бы им измениться!»
Я сижу за столом, напротив следователь Буйтенко, лампа светит мне в глаза, на запястьях наручники. Очень болит скула.
«Ну и что будем делать с тобой, пизда мочёная», — Буйтенко дышит на меня перегаром.
«Я не виновата, — кричу я. — Это начальник штаба выстрелил в мужа. Меня просто ебли и всё».
— А вот у меня другие данные, — лыбится Буйтенко. — Ты пришла на личный приём к начальнику штаба, закатила скандал, выхватила из кобуры полковника, которая по халатности, подчеркну, по халатности не была застегнута, пистолет в тот момент, когда начальник штаба пытался тебя успокоить и застрелила мужа. И отпечатки пальцев на рукоятке имеются, и свидетели. Как ты понимаешь, поверят полковнику Советской Армии, а не подзаборной прошмандовке. Так что тебе либо пятнашка, либо такой же срок в психбольнице, на усмотрение суда.
— Умоляю вас, помогите, — я падаю на колени. — Я всё буду делать, всё, что прикажете.
— Хорошо, — Буйтенко достает член и вставляет мне в рот. — Я подумаю. Должок повисит за тобой. И запомни — убийства не имеют срока давности.
— Зачем вам это? — Буйтенко сидит в кресле, я стою перед ним на карачках.
— Что именно?
— Зачем нужно, чтобы я спала с этим мальчишкой?
— Есть причины, — говорит он. — На старости лет ты становишься любопытной.
— Поймите, — говорю я. — Мальчик не дурак и достаточно взрослый. Он быстро догадается, что здесь что-то не то. С чего вдруг женщина, которая ему годится в матери, воспылала страстью. Чтобы точно себя вести, мне нужно понимать конечную цель.
— Пожалуй, ты права, — сказал Буйтенко. — Ты тот редкий случай овцы, которой можно доверять безгранично. Изложу тебе вкратце суть дела. Я давно не служу в военной прокуратуре. У меня частная адвокатская практика, среди моих клиентов есть один ебанутый дедушка, русский по происхождению, живёт в Америке. Дедушка богат, не баснословно, но примерно сто миллионов долларов у него имеется. Я посетил его две недели назад в больнице в Нью-Йорке. Дедуля совсем плох, написал завещание, в соответствии с которым единственным наследником назначил своего единственного сынулю, и попросил меня принять все необходимые меры для надлежащего выполнения завещания. Догадываешься, кто наследник?