— Есть! — раздался в наушниках командира ликующий голос.
Действительно, оба атакуемых упали на землю.
— Стой! Отбой! Назад! — закричал вдруг командир. Он наконец разглядел самолеты: это были «Харрикейны». — Отбой! Это наши!
— Возвращаемся на базу, — прозвучала общая команда. — Горючее на исходе. Возвращаемся. Задание выполнено, противник отходит от Лондона.
Замолчала воздушная тревога.
И тотчас в кабинете вице-маршала авиации Даудинга, командира Истребительного Командования, пронзительно зазвонил телефон.
В трубке захлебывался истерикой майор Томпсон — командир пятьдесят шестой эскадрильи.
— Что происходит? Почему «Спитфайры» сбивают мои самолеты? Я потерял сегодня два «Харрикейна»! Кто отдал приказ об атаке?
Даудинг помертвел. Как многие военные, он был суеверен. Ничего себе, «удачное» начало войны — сбить собственные самолеты! Как бы это не послужило предзнаменованием... Он тряхнул головой. Что за глупости! Разумеется, ничего подобного не следует и в мысли допускать.
— Произошел сбой оборудования, — стараясь говорить холодно, ответил Даудинг. — Этот случай будет расследован самым тщательным образом.
Уже вечером он читал доклады о том, что получило название «Битвой при Баркинг-Крик». Как и предполагал вице-маршал, все дело было в несовершенстве аппаратуры. «Человеческий фактор» тоже сыграл свою роль: война только-только началась, люди нервничают.
Сперва неправильно определили направление, с которого подходили самолеты. Затем эхо-сигналы от истребителей операторы радиолокационных систем приняли как появление новых групп самолетов противника. Дальше уже началась неуправляемая цепная реакция.
Мало опыта, много напряжения, технические сбои.
А ведь это был первый боевой вылет нового британского истребителя «Спитфайр»! Даудинг криво улыбнулся. Что ж, несмотря на плачевные последствия, истребитель этот показал себя опасным противником.
© А. Мартьянов. 14.04. 2013.
62. Проблемы тактики
29 октября 1938 года, Лондон
— Что ж, джентльмены, мы получаем в руки новое вооружение и теперь имеет смысл поговорить о тактике.
В штабе Королевских Военно-Воздушных сил шло совещание специалистов.
Новые скоростные истребители-монопланы «Спитфайр» создавались как средство борьбы с бомбардировщиками.
Что самое главное у такого самолета?
Скорость и скороподъемность. А маневренность — это очень хорошо, но лишь во вторую очередь.
Лорд Даудинг высказал свое мнение:
— Мысленно застрять во временах Великой войны означало бы совершить огромную непростительную ошибку, которая, как известно, хуже чем преступление. С тех пор характеристики самолетов-истребителей изменились настолько, что маневренный воздушный бой представляется практически невозможным.
— Что вы предлагаете? — прищурился секретарь.
Даудинг отчетливо продиктовал:
— Маневрирование на высокой скорости в воздушном бою на практике невыполнимо из-за перегрузок, воздействующих на тело летчика при быстрой смене курса на большой скорости. Перегрузки могут привести к потере летчиком сознания.
Формулировка звучала чеканно и в таком виде вошла в руководство по тактике боевого применения авиации.
— Я полагаю, — добавил Даудинг, — что всерьез рассуждать о воздушных боях между истребителями весьма и весьма преждевременно. Этому препятствует в первую очередь сама география. Авиация не настолько расширила радиус действия оружия, как предполагает наш уважаемый премьер. Все эскадрильи, вооруженные «Спитфайрами», базируются в Англии. Все истребители Люфтваффе — в Германии. Мы не можем долететь до них, а они — до нас.
— Следовательно? — Уинстон Черчилль вынул изо рта сигару и пристально посмотрел на Даудинга.
Вывод напрашивался сам собой, но Черчиллю непременно хотелось услышать его от Даудинга.
— Следовательно, вряд ли рейды немецких бомбардировщиков будут эскортироваться истребителями.
— Хорошо, — кивнул Черчилль, — но предположим, хотя бы на миг, что Германия захватит Францию и разместит свои самолеты у нас под носом?
— Исключено! — фыркнул Даудинг. — Давайте не будем углубляться в область фантазий и предположений.
— Договорились, — слишком уж покладисто согласился Черчилль. Когда толстяк так делал, в его тоне всегда проскальзывала едва уловимая ирония. Даудинг решил игнорировать это. — Однако продолжайте, сэр, — добавил Черчилль.
— Итак, германские бомбардировщики будут лишены прикрытия со стороны своих истребителей. Поэтому для нас на первом месте должна стоять огневая мощь. — Лорд Даудинг сделал элегантный и вместе с тем энергичный жест, как бы изображающий самолет в полете. — Группа наших истребителей сближается с группой вражеских бомбардировщиков... Распадается на звенья из трех самолетов... Каждое звено непрерывно атакует намеченные цели. Состав эскадрильи — четыре звена, то есть двенадцать самолетов. Атаки проводятся силами четырех клиньев, звено также летит клином, на острие — командир.
— Изящно, — сказал Черчилль и тяжело заворочался в кресле.
Даудинг покосился на него, но продолжил. Стенографист быстро вел запись — все говорившееся сейчас будет внесено в «Наставление по тактике действий авиации».
— Далее. Заметив бомбардировщик, командир с ведомыми занимает выгодную позицию для атаки с задней полусферы.
— И бить, бить в одну точку, пока враг не свалится и пока Сент-Джордж не победит дракона! — неожиданно горячо произнес Черчилль, после чего снова погрузился в свою обычную ироническую флегматическую обманчивую полудремоту.
— Приблизительно, — улыбнулся Даудинг. — Во всяком случае, рекомендуется атаковать до тех пор, пока самолет противника не будет сбит или пока не кончится боезапас.
— Или пока наш самолет не получит повреждения, которые не позволят ему продолжать бой, — добавил Черчилль.
— Именно. Но для этого наши самолеты и будут действовать звеньями, — подтвердил Даудинг. — Если один самолет выйдет из строя, его прикроют другие.
— Выглядит логично, — подытожил Черчилль, — но это-то меня и настораживает. Любая слишком четкая теоретическая схема порочна по самой своей натуре.
29 октября 1938 года, Берлин
Геринг расхаживал перед фюрером. В огромном рабочем кабинете Гитлера было светло, на просторном столе были разложены бумаги, карты. Фюрер с легким раздражением наблюдал за «плавающей» перед ней широкой фигурой Геринга.
— Опыт войны в Испании говорит о том, что воздушный бой «истребитель против истребителя» по-прежнему остается актуальным, мой фюрер, — рассуждал Геринг. — Сильно ошибаются те, кто считает уроки Великой войны устаревшими. Поэтому нам следует обратить особое внимание на тактику истребителей.
Фюрер кивнул, показывая, что слушает чрезвычайно внимательно. Недавняя победа в Испании утвердила его во мнении, что возможности авиации огромны и до сих пор не исследованы.
— Основой боевого порядка в Люфтваффе предлагаю сделать пару самолетов. Испания... — Геринг поморщился, но продолжать не стал: победа победой, но цена этой победы оказалась горька. — В крейсерском полете между самолетами пары должна выдерживаться небольшая дистанция. Истребители, как мне представляется, пойдут практически строем кильватера. В воздушном бою перед ведомым будет стоять основная задача — не допустить внезапной атаки на самолет командира.
— Хорошо, — одобрил рейхсканцлер.
— Командир таким образом получает возможность сосредоточиться на атаке. Как известно, эффективность боевого порядка при ведении воздушного боя «истребитель против истребителя» зависит от, — он начал загибать пальцы, — способности маневрировать как единое целое, способности прикрывать друг друга и способности каждого самолета получить поддержку товарища в случае атаки его противником.