Пилотажно-навигационное оборудование позволяло совершать даже ночные посадки на неподготовленной местности…
Громов летал полчаса, затем посадил гиганта и некоторое время оставался в неподвижности. Не хотелось покидать кресло.
— Чудесная машина, — проговорил он наконец, когда Туполев буквально навис над ним.
— В Москве ожидают челюскинцев, — сказал Туполев, показывая смятую в кулаке газету. — Предполагается большой парад с участием самолетов. Как вы считаете, товарищ Громов, сможете пролететь на «Максиме» над Красной площадью? Вы понимаете, конечно, что означает полет над Красной площадью...
— Пролечу, — уверенно сказал Громов. — Машина не подведет. Действительно хороший самолет.
Туполев громко усмехнулся и отошел. Но Громов видел, что конструктор очень доволен.
20 июля 1934 года, Москва
Анри Жерар уже пятый день знакомился со столицей Советской России. Он считал себя независимым журналистом и готовил большой материал сразу для нескольких журналов.
Сейчас удачное время для такого визита: Советы обещали иностранным журналистам полет на новом, уже знаменитом самолете «Максим Горький». Пусть, мол, весь мир знает о достижениях русской авиации.
Конечно, полет этого самолета над Красной площадью, о котором трубили советские газеты, произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Анри читал об этом, но до сих пор не мог поверить.
Неужели они решились не только построить такой гигант, но и пустить его в полет над головами собственных граждан? Отчаянные люди. Впрочем, чего ожидать от русских… А он сам, Анри Жерар, — разве не отчаянный тип, если собирается прокатиться на этом чуде советской техники?
…Агитсамолет оказался огромным. Больше, чем мог вообразить Жерар. Семьдесят два пассажира и восемь членов экипажа! Невероятно.
А отдельные каюты внутри самолета! Буфет! Телефонная станция! Киноустановка! В полете можно смотреть фильмы, печатать собственную газету и делать радиопередачи! Они назывались «Голос с неба».
Жерар записывал и технические детали: двойное управление, четырнадцать топливных баков. Масса пустого самолета — почти тридцать тонн. Максимальный вес — пятьдесят три тонны. Размах крыла — шестьдесят три метра.
Газетные и журнальные статьи захлебывались от восторга. Похоже, Советы действительно ухитрились создать шедевр!
Правда, максимальная скорость «шедевра» — всего двести шестьдесят километров в час… Но ведь это, в конце концов, не гоночный самолет и не истребитель!
17 мая 1935 года, Москва
Начальник ЦАГИ товарищ Харламов кивнул на стакан чая:
— Угощайтесь, товарищ Благин.
Летчик Николай Благин обхватил горячий стакан ладонями. Он был хмур.
— Опять летать с «бандурой»? — прямо спросил он. — Я ведь просил меня отстранить. Я хочу просто испытывать новые самолеты, а не заниматься выкрутасами.
— Следите за языком, Николай Павлович, — остановил его Харламов. — Полеты «Максима Горького» имеют огромное значение для авторитета нашей страны. Завтра полетит кинооператор. Ваша задача — лететь рядом на И-5, чтобы показать разницу в размерах между обычным истребителем и нашим чудо-гигантом.
— Ясно, — сказал Благин.
— Николай Павлович, — заговорил после паузы Харламов, — вы опытный летчик, летали на «Муромцах», закончили высшую школу военлетов, работаете в ЦАГИ, стали ведущим летчиком-испытателем при ОКБ Туполева... Летали, как мне сообщают, на всех типах самолетов. Думаю, если поручить вам деликатное и сложное дело, вы справитесь.
Благин насторожился.
— А что если показать несколько фигур высшего пилотажа вокруг нашего гиганта?
— Вы прекрасно знаете, что это запрещено, — ответил летчик.
— Но вы бы справились? Задача сложнейшая.
— А потом меня посадят за воздушное хулиганство, — ровным тоном произнес Благин.— Особенно учитывая мое происхождение.
Хотя Благин служил в Красной армии восемнадцатого года и был членом партии большевиков, ему время от времени напоминали о том, что отец его был полковником царской армии.
— Гарантирую — ничего с вами не сделают, — заверил Харламов. — Продумайте завтрашний полет. Желаю вам удачи.
18 мая 1935 года, Москва, район поселка «Сокол»
Вокруг самолета-гиганта царила веселая суета. Пассажиры занимали места.
Это были сотрудники завода ЦАГИ с семьями. В качестве поощрения передовикам производства было позволено совершить полет на чудо-машине, над созданием которой они работали.
Командир корабля Иван Михеев улыбался перед камерой. Его немного смущало общее внимание.
Ничего он так не любил, как полеты. Когда-то, будучи простым авиамехаником, он переделал старый одноместный «Моран-Же» («Морже», как называли этот самолет в русской армии) в двухместный: хотел научиться летать, а нужна была тренировочная машина.
Стоя под громадным крылом «Максима Горького», Михеев, Благин и Рыбушкин уточняли задачу.
— Благин на своем истребителе должен «оттенять» агитсамолет, демонстрировать разницу размеров. Рыбушкин, ты ведешь машину так, чтобы оператору удобнее было снимать.
— Это вам, товарищ Михеев, не из Москвы в Пекин гонять, — поддел Михеева Рыбушкин, напоминая об участии командира в рекордном перелете двадцать пятого года. — Здесь рекорд посерьезнее.
Благин был мрачен и разговора не поддерживал. Смотрел то на «Максима Горького», то куда-то в пустоту.
— Не нравится мне эта затея, — выговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Р-5 Рыбушкина поднялся в воздух. Благин на своем И-5 последовал за ним. С небольшой задержкой взлетел «Максим Горький».
Гигант развернулся и поплыл по небу.
Оператору должно быть удобно снимать, помнил Рыбушкин. Поэтому он поднял Р-5 выше и пошел в пятидесяти метрах от левого крыла агитсамолета.
«Голос с неба» передавал марши, которые разлетались над Москвой.
Благин приблизился к «Максиму Горькому».
Конечно, описать вокруг большого самолета «петлю Нестерова», как предлагал товарищ Харламов, не получится.
Благин заменил ее неправильной «бочкой» с большим радиусом.
Истребитель со снижением разогнал скорость и пошел на вертикаль, выполняя «бочку» с большим радиусом.
Оказавшись над «Горьким» в перевернутом положении, Благин пропустил его вперед и завершил эволюцию.
Истребитель перешел от одного крыла «Горького» к другому. С земли это и должно было выглядеть чем-то вроде «мертвой петли».
Кинооператор, летевший на Р-5 с другой стороны от агитсамолета, бешено снимал.
— Что он делает? — вскричал Рыбушкин.
И в этот самый момент И-5 врезался в правое крыло «Максима Горького» около среднего мотора.
Почти сразу вырвался клуб черного дыма.
«Максим Горький» накренился вправо. От него отделился черный капот и куски И-5.
Гигант продолжал лететь вперед, постепенно падая на нос. Затем оторвалась часть правого крыла, отлетела часть фюзеляжа с хвостом.
Огромный самолет перешел в отвесное пикирование, ударился о деревья, рухнула на землю и развалился на части.
— Нет! — Рыбушкин посадил самолет рядом с обломками «Максима Горького». — Боже мой…
Повсюду разбросаны мертвые люди. Рыбушкин отчетливо видел маленькую девочку и рядом с ней — подростка лет пятнадцати. Это были дети одного из сотрудников, счастливые оттого, что им позволили полетать на чудесной машине…
Оператор прекратил съемку. Он понимал, что фильм придется отдать «куда следует»: там запечатлены самые критические мгновения катастрофы...
19 мая 1935 года, Чикаго
Андрей Николаевич Туполев спустился в холл гостиницы. Предстояло выехать в Нью-Йорк. Советские авиационные специалисты находились в Америке уже довольно долго.