* * *
Позавтракал, одел школьную форму, собрал кассеты в сумку и портфель и пошёл «окучивать» город.
Так как в школу мне ходить уже было не нужно, ввиду того, что по официальной версии я готовился к экзаменам, то поехал в Тимирязевский район Москвы в другие школы, где собирался приступить делать своё «чёрное дело» — распространять плёнки с записями «моих» песен.
1) Группа «Саша-Александр».
Композиции: «Белые розы», «Седая ночь», «Ну вот и всё», (их я позаимствовал у Ю. Шатунова и группы «Ласковый май»), «Москва» (О. Газманов)
Исполнитель: я.
2) Певица «Юля»
Композиции: «Юлия» (Ю. Савичева), «Старшая сестра» (Т. Буланова).
Исполнитель: ансамбль из ДК «ЗИЛ», поёт Юля.
3) ВИА «Импульс»
Композиции: «Белый пепел» (группа «Маршал»), «Третье сентября» (М. Шуфутинский)
Исполнитель: ансамбль из ДК «ЗИЛ», поёт Антон.
Все эти песни были в хаотичном порядке записаны по четыре-пять штук на кассету или катушку, а на лицевых сторонах носителей были отпечатаны наборной печатью трек листы с названиями песен.
Записи мне копировал на десяти магнитофонах один мой приятель в деревне, которая находилась недалеко от моей «фазенды», а помогал ему в этом нелёгком деле его мелкий племянник.
Вот эти плёнки я со вчерашнего утра и принялся распространять среди москвичей и гостей столицы. А плёнок тех было много…
Идя по безлюдным улицам города, я ощущал себя «белой вороной». Улицы же были пусты по вполне понятной причине — граждане в этом времени привыкли днём работать.
Дети в садике и школе, студенты в ПТУ и институтах, а взрослые на боевом посту в булочной, на автобазе или министерстве, поэтому во дворах встречаются, только спешащие по своим делам женщины в декретном отпуске и пенсионеры.
Конечно, где ни будь скрываются и «лодыри-лоботрясы», но государство в этом времени с такими ведёт беспощадную борьбу, которая в конечном итоге для неработающего «мыслителя» может обернуться судом по статье — тунеядство.
Тунеядство, если кто не вкурсе — длительное проживание совершеннолетнего трудоспособного лица на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда. С ним боролись и за тунеядство государство наказывало оступившегося по статье 209 УК РСФСР исправительными работами или даже заключением.
По всей видимости логика властей была такова: раз ты не хочешь работать за среднюю или высокую зарплату на воле, то будешь работать за мизерную в тюрьме, ибо нарушать конституционное право каждого гражданина на труд запрещено законом и строго карается.
В 1982 году, когда страной будет рулить бывший председатель КГБ Ю.В. Андропов, борьба с тунеядством усилиться настолько, что милиция регулярно будет устраивать рейды по магазинам и кинотеатрам в рабочее время, где на всех застигнутых врасплох тружеников будут оформляться протоколы и будет сообщаться о прогуле по место работы.
Тем же кто не работал более четырёх месяцев будет присваиваться статус «БОРЗ» (без определённого рода занятий) и таким гражданам будут грозить исправительные работы на срок до четырёх лет или тюрьма.
* * *
Как правило стоя у учебного заведения, я ждал перемены. Услышав школьный звонок, быстро пробегался по школе, даря кассеты «на право и на лево», а затем быстро мчался в соседнюю школу, чтобы за эту же перемену успеть распространить плёнки и там.
После такого марафона у меня было около сорока минут, дабы найти очередную школу-жертву, ещё не подвергшуюся моей рекламной компании.
Естественно были и накладки. В основном они были связанны с тем, что ко мне пыталось приставать местное хулиганьё. Иногда случались накладки, и я попадал в школу «до» или «после» звонка и учителя, поймав меня за руку пытались узнать из какого я класса и почему не на уроке.
Как в первом, так и во-втором случае я просто вырывался и убегал, взяв на вооружение крылатую фразу: «Беги Форест, беги», а если учесть-то, что бегал я быстро, а бежать мог сколь угодно долго практически не уставая, то у преследователей шансов меня поймать практически не было.
Где-то после часа дня, на улицах стали появляться школьники младших классов в сопровождении бабушек и дедушек.
В районе четырёх вечера я набрёл на школу, которая таковой не являлась… На вид школа, но не школа — это точно.