- Все не бросишь, - раздалось у меня за спиной.
- Вот тебе не пофиг, Вить? - огрызнулась я, резко повернув голову, а его брови удивленно выгнулись. Не ожидал. Я обхватила себя левой рукой, удерживая сигарету в правой.
- Что ты хотел? - разворачиваюсь к нему полностью, смотрю с вызовом.
- Ключи. Я забираю машину сегодня, - стоит такой весь красивый в свете вечерних фонарей кафе, руки в карманах светлых потертых джинс, ему всегда так шли именно светлые, почти выбеленные джинсы и легкие футболки с широким воротом, чтоб виднелась загорелая кожа... Я сглатываю. Делаю еще одну затяжку. Хочу ответить ему, но лишь делаю глубокий вдох-выдох и молча обхожу машину. Мы ведь все уже обсудили, и я уже смирилась, поэтому нет смысла в этом пустом разговоре снова. Выкидываю окурок, открываю машину с пассажирской стороны, собираю разбросанные купюры, которые мне всунул Далиев, из бардачка достаю документы, захлопываю дверь и подхожу к Вите. Так же молча протягиваю все кучу ему в руки, а сверху левой рукой накрываю ключи. Вот и все.
Витя смотрит на меня удивленно. Похоже, он не ожидал. Я и сама не ожидала, но сегодня у меня не лучший день, и я хочу закончить его поскорее.
- Это что? - спрашивает он, глядя на деньги.
- Последний взнос за кредит, побеспокойся уж сам внести его, мне как-то не до этого было сегодня.
- Что случилось, - вдруг спрашивает он.
- Ты серьезно? Тебя волнуют мои проблемы? Да ладно, не смеши меня, - мерзко и нервно хохочу.
- Вера, - ловит меня за предплечье и попадает именно на те места, где будут завтра синяки, заставляя меня поморщиться от боли.
- Не трогай меня, - почти рычу в ответ, и он отпускает.
- Садись в машину, я отвезу тебя домой. Вера! Садись, - открывает дверь и ждет, пока я сяду на пассажирское сиденье уже практически бывшей моей машины.
Витя захлопывает дверь, обходит машину и садится рядом на водительское. Заводит мотор, разворачивается в два уверенных движения и выезжает с парковки кафе, а я опять залипаю на его руки, сжимающие руль, на его аристократические пальцы, свободные от колец и семейных уз. Господи, как же я его любила... Мне было достаточно просто того, что он был рядом, жил в одной квартире, спал на одной кровати, дышал одним воздухом... А потом все становилось хуже и хуже, будто он испытывал границы моего терпения, ждал, когда же я взорвусь... Сначала начал пропадать вечерами, потом сутками. Возвращался, как ни в чем не бывало, ничего не рассказывал. Помню, как-то раз сказал: "Я к тебе вернулся. Ты ведь этого хотела? Так вот я здесь, жив-здоров. Денег принес, холодильник едой забил. Все в лучших традициях, Вера. А теперь идем, супруга, долг исполню". И я шла, как наркоманка за дозой. И упивалась его близостью, стараясь впитать все, что он мне давал, не зная, когда мы будем вместе в следующий раз. Он никогда не был груб со мной, но и ласки его я не знала, это была действительно, как повинность для него. А я и на это была согласна, ведь он был в это время со мной, здесь, и только мой. Я сглотнула ком в горле.
- Вить, почему все так? Неужели меня не за что было любить, - вдруг вырвалось у меня до того, как я поняла, что сказала. Витя остановил машину.
- Любят не за что-то, Вера, а вопреки, - сказал он севшим голосом.
- А я вопреки и любила, - хмыкнула ему в ответ.
- Я знаю. Приехали.
Я и не заметила, как мы оказались во дворе дома. Надо же, я так окунулась в прошлое, что вместо улиц и дороги видела картинки нашей семейной жизни.
- Идем, тебе надо из багажника вещи забрать, наверняка там есть что-то тебе нужное. Я помогу отнести.
Мы выгрузили из багажника вещи, я забрала Леркино платье, и мы зашли в подъезд вместе. Открыв дверь квартиры своим ключом, я вошла первая, Витя сразу за мной.
- Ну, наконец-то! - встречала в коридоре Лера. - А этому что здесь надо? - зашипела дочь.
- Привет, - мягко сказал Витя, и, кажется, даже немного дрогнул его голос. Лера же его игнорировала.
- Поздоровайся с отцом, Лера, - сказала ей с нажимом и одарила ее грозным взглядом. Мы неоднократно с ней уже говорили, что независимо от наших отношений, он в любом случае ее отец, и она не может его игнорировать. Более того, ей он ничего плохого не сделал, да, не был идеальным отцом, но кто таким может похвастаться?