В этот день было по-летнему тепло, пели птицы, на улицах бегали дети, а их мамы и бабушки сидели на скамейках, разговаривали о политике и планах на лето и иногда с чопорным видом не громко говорили своим разбаловавшимся детям:
- Alexander, ruhig, Leute schauen!
19 мая было выбрано не случайно: в этот день у Амалии был день рождения- ей исполнялось 26. Вайсман пригласил всех своих друзей в «Lorenz Adlon Esszimmer»- самый большой и известный ресторан в Берлине. Вайсман жил недалеко от Ртайштайна и решил зайти к доктору, чтобы дойти до ресторана вместе с ним и Ангеликой. Но у Ангелики с утра поднялась высокая температура, и она осталась дома, а Даниэль, вместе с Олдриком и Амалией, решил пройтись пешком до ресторана. Ртайштайн надел парадную форм, причесался, даже нацепил на себя кобуру с пистолетом, который ему подарил лично Генрих Гиммлер и вышел на улицу. Ресторан располагался на Unter den Linden, и, хотя Даниэль не любил пеших прогулок, на улице было так хорошо, что в его сердце проснулось что-то детское и он с удовольствием решил пройтись по центру Берлина.
Вокруг всё было так хорошо, что, казалось, ничто не может испортить настроение Олдрику, Даниэлю и Амалии, но беда всегда подкрадывается незаметно, и в этот раз она в лице Поркштайна стояла возле дома, напротив дома, в котором жил Ртайштайн. Агент Менгеле внимательно следил за каждым шагом друзей, и, как только Амалия поцеловала Вайсмана, и, в шутку решила перебежать дорогу, а красный свет, Поркштайн понял, что другой такой возможности у него не будет.
Он резко надавил на газ, и машина сорвалась с места. Уже через пару секунд он подъехал к пешеходному переходу, Амалия закричала и попыталась отпрыгнуть в сторону, но было уже поздно, Поркштайн повернул руль и тело Амалии подкинуло в воздух, после чего отбросило, ударив головой об асфальт, из её груди раздался предсмертный крик, который тут же затих, машина догнала упавшее тело и переехала его, раздробив ноги, в этот момент Поркштайн открыл окно и выбросил комок бумаги, после чего увеличил скорость и скрылся за поворотом.
Произошло это так быстро, что никто толком не мог ничего понять. Только после того, как Гюнтер уехал с места преступления, послышался свист старого вахмистра, который подзывал других полицейских, из-за свистка Ртайштайн отошёл от шока, подбежал к изуродованному телу и схватил бумажку, которую выбросил Поркштайн, развернул её и прочёл единственную надпись:
D. R. ist schuld
Даниэль вздрогнул и быстро убрал клок бумаги в карман.
Пока Ртайштайн прятал бумажку, из-за угла выскочило несколько полицейский, которые тут же бросились к трупу. Даниэль выпрямился, достал из кармана удостоверение и громко прокричал:
-S*** H***, Herren!
Полицейские остановились и с недоумением посмотрели на штурмбанфюрера. Даниэль осмотрел полицейских и подошёл к старому майстеру, который, по виду, был у них главным.
-S*** H***, Herr Meister! Это внутреннее дело Гестапо и СС.
-Почему? Женщину сбила машина, обычная ситуация. Она- ваш агент?
-Нет. Потом всё объясню, а сейчас скажи своим ребятам, чтобы собрали всех свидетелей и охраняли труп, а ты тогда позвони в управление СС и спроси там оберштурмфюрера Хольца. Скажи, что произошло покушение на штурбанфюрера Ртайштайна.
-Хорошо. Всё будет выполнено. А херр Ртайштайн- это вы?
-Да.
-Ладно я пойду, ребятам надо сказать, чтобы всех собрали.
-Спасибо, херр майстер.
После разговора с майстером, Даниэль побежал к Вайсману, который стоял уже почти 10 минут и не шевелился. Его глаза светились нечеловеческим блеском, изо рта капала слюна. Ртайштайн подошёл к Олдрику вплотную и легонько постучал его по плечу. Вайсман не реагировал. Даниэль нагнулся и тихо прошептал:
-Олдрик, очнись.
Олдрик очнулся и повернул голову на Даниэля.
-Амалия… Амалия… Амалия…,- беспомощно повторял он.
-Успокойся.
-У неё же ведь день рождения был. В праздник. Убили… За что? Она такая чистая, светлая была…
-Успокойся, успокойся,- судорожно повторял Даниэль.
-За что же? Лучше бы меня…
-Не говори так.
-Нет… Это не может быть… Мы с ней так любили друг друга… Так сильно… Что я… Я… Я не могу без неё…