Ртайштайн хотел сказать ещё что-то, но за углом послышался скрежет шин, и к месту преступления подъехал новенький «Porsche» Хольца. Оберштурмфюрер выскочил из машины и подбежал к Ртайштайну и Вайсману. Он остановился возле них, предварительно посмотрев на труп.
-Даниэль, что случилось?
-Амалию убили.
-Какой ужас.
-Мне сказали, что покушались на тебя.
-Давай отойдём.
Штурмбанфюрер и оберштурмфюрер отошли в сторону и продолжили разговор.
-Это опять Менгеле.
-Что? Менгеле покушался на тебя?
-Нет. Он решил воздействовать на меня через моих друзей.
-То есть?
-То есть следующим будет Вальд, поскольку у тебя и Карла никого нет.
-И что мне с этим делать? Сейчас Менгеле поубивает половину Германии, а я всё это время буду тормозить процесс, потому что он неприкасаемый?
-Пришей это к делу об ограблении моей квартиры. Скажи, что бандиты побоялись, что я их опознаю, попытались меня убить.
-Я так в тюрьму из-за тебя попаду. Ладно. Друзей не бросают. А с Вайсманом, ты что будешь делать?
-Отведу его домой. К себе. Он сейчас, что угодно может с собой сделать.
Ртайштайн взял Вайсмана под руку и повёл домой. Они поднялись на третий этаж, Даниэль постучал в дверь и ему открыла Ангелика. Она с удивление посмотрела на мужа, поправила шарф, которым замотала больное горло и, с удивлением, сказала:
-Как вы быстро.
Вайсман задрожал всем телом и закрыл руками глаза. Ангелика вздрогнула и опустила глаза в пол. Даниэль оставил Вайсмана, вплотную подошёл к Ангелике и тихо шепнул ей на ухо.
-Амалию сбила машина. Он несколько дней должен пожить у нас, а то мало ли что он с собой сделает.
Ангелика вздрогнула и тихо ответила Даниэлю:
-Как же так? Ведь только недавно у нас была. Они ведь так любили друг друга.
-Только ему не говори. Это было покушение на меня.
-Как?…
Ангелика побледнела и сделала несколько шагов назад. Ртайштайн вернулся к Вайсману и довёл его до своего кабинета, налил ему стакан коньяка и оставил одного.
Ангелика стояла у порога и не закрывала дверь. Ртайштайн приобнял её и посадил на диван. Она повернула голову, осмотрела на него своими заплаканными карими глазами и тихо сказала:
-Как же так. Ведь они же так любили друг друга. Он ей стихи посвящал, жил ради неё, всегда так был с ней ласков.
-Любви нет.
-То есть ты меня не любишь?
-Я…
Ртайштайн остановился и замолчал. Он не знал, что сказать, но в этот момент раздался стук в дверь и в комнату вбежал запыхавшийся Хольц.
-Я своих ребят там оставил, пусть сами разбираются. Где он?
-В моём кабинете. Пошли.
Даниэль похлопал Ангелику по плечу, встал и вместе с Хольцем пошёл в кабинет. Когда они открыли дверь, он увидели Вайсмана, который подтащил кресло Ртайштайна к люстре, на которую набросил медицинский жгут и уже сделал петлю. Хольц подбежал к Олдрику и сильным ударом сбил его на пол, после чего подвинул кресло и быстро снял с люстры жгут. А затем схватил Олдрика за воротник и дал ему пощёчину, а после заорал не своим голосом:
-Ты что делаешь?! Повеситься, мразь, решил!!!
-Мне без неё жить незачем!
-Все живут, а тебе незачем?!
-У всех есть любовь!
-У всех?! А как же инвалиды, ветераны войны, оставшиеся без рук, без ног, без глаз?! А?! А я?! У меня тоже нет никого!
-Значит ты никого не любил!
-У меня была любовь! И погибла она из-за меня!!!
Вайсман замер.
-Я любил её больше жизни, сначала мы жили с ней во Франции, а потом переехали в Кёльн. И в Кёльне она изменила мне, а потом я её убил. В порыве гнева, ненависти. Никогда себе этого не прощу, а после хотел повеситься, меня тогда Даниэль из петли вытащил. И вот живу, как видишь. Не жалуюсь. А от твоих бредовых идей о любви только одни беды. Ещё раз узнаю, что ты пытался что-то с собой сделать, я тебя в психбольницу положу, а там сам знаешь, как с людьми обращаются! Ты понял меня?!
Хольц отпустил Вайсмана, вышел из кабинета и громко хлопнул дверью. Растерянный Ртайштайн подошёл к Вайсману и тихо сказал ему:
-Ты на него не обижайся, для него эта тема очень болезненная,- после чего вышел из кабинета и подошёл к Хольцу.
Олдрик вжался в угол и тихо плакал, увидев, что Ганс и Даниэль оставили его одного, Ангелика встала с дивана и пошла к Вайсману. Как только она закрыла за собой дверь, Ртайштайн обратился к Хольцу:
-Ты можешь выделить мне двух человек. Пусть один охраняет Ангелику, а другой покупает всё, что ей нужно. Не хочу, чтобы её также.