— Вот и давайте поддерживать Камчатку с Амура! — воскликнул Невельской.
— Что-я и делаю, — отозвался Муравьев.
— Поддерживать Камчатку не отправкой туда войск, а присутствием этих войск на Амуре.
— Но Англия пойдет на Камчатку!
— Ваше превосходительство! — Невельской устало вытер возбужденное лицо. — Англия пойдет туда, где окажутся наши войска и суда. Ее утешит лишь разгром русской военной силы на побережье Восточного океана. Это для нее все. А занять скалистые пустыни… Согласитесь, ваше превосходительство…
«Тебе бы в мою шкуру, — подумал Муравьев. — Позаседал бы в комитетах у Нессельроде и Меншикова…»
— На Амуре нас неприятель не возьмет ни с какого бока, — продолжал Невельской. — У нас удобные и надежные пути снабжения. Есть куда спрятать эскадру, если к тому нужда объявится. А Петропавловский порт отрезан… В море вражеские корабли перекроют пути подхода, а с суши… Горы, тундра, бездорожье.
Муравьев, не отвечая Невельскому, повернулся к конвою и приказал остановиться.
Речка, берегом которой они шли, обмелела. Всюду в бурливой воде торчали острые камни. Заросли кедрового стланика становились все гуще, и там, где кустарники смыкались невысокой, без просвету, чащей, вода текла узким ручьем из-под старого корневища.
Подошел проводник-гиляк с угрюмым лицом и густой черной бородой. На голове у него шляпа из бересты с какими-то черными и красными знаками, в толстых губах зажата длинная трубка из бамбука с маленькой медной чашечкой, в которой дымился табак.
Проводник поклонился генералу, прикладывая руку к груди. Из его слов Муравьев узнал, что на переход от этой реки, что терялась в кедровом стланике, до другой реки, впадающей в залив бухты Де-Кастри, времени уйдет не более чем на то, чтобы ему, проводнику, выкурить две трубки. Проводник добавил, что после дождей, когда везде много воды, гиляки перетаскивают здесь на себе лодки, если им нужно из озера Кизи добраться до великого моря.
Бухта Де-Кастри Муравьеву понравилась.
Весь день с Невельским, Казакевичем и Карсаковым генерал бродил по заливчикам, забирался на мыс, указывая, где желательно ставить пушки для отражения неприятельских судов. Сев в вельбот, он побывал на островах, обследовал песчаные мели, подолгу любовался тихими водами рейда.
— Бухта может служить пристанищем для многих флотов, — восторженно сказал он своим спутникам.
— Смею уверить, ваше превосходительство, — отвечал Невельской, — южные гавани куда более удобны. Здесь мы можем держать лишь суда, неглубоко сидящие в воде.
Казакевич поддержал генерала:
— Положение Де-Кастри в соседстве с Амуром сделает эту бухту рано или поздно действительно важной. И я верю, ваше превосходительство, что ее рейд и ее бухточки, защищенные мелями и островами, покроются со временем, даст бог, многочисленными судами.
— Вот и защищайте ее как следует! Неприятель не преминет посетить эти берега.
Невельской, ехидно улыбаясь во весь рот, не утерпел, ляпнул генералу про то, что наболело на душе:
— А чем ее защищать, ваше превосходительство?
Не отводя улыбчивого лица от построжавших генеральских глаз, добавил:
— Полубатальон-то вы изволили отослать на Камчатку. Хвать-похвать, а сил нет.
— Опять ты, братец, за свое. Не пори горячку. Ну да нынче я надолго добрый, а то ты бы давно рассердил и обидел меня.
— Что вы, ваше превосходительство!
— Скажу вам, господа, что Камчатка велением государя выделяется в особую область. С губернатором, как положено…
— В особую область?! — с неудовольствием протянул Невельской. — Ни на что не похоже. Да это же помеха всему амурскому делу! Порох даром тратим.
— Какая же в том помеха?
— Деньги, оружие, штаты — все повезут на Камчатку. Чиновников, попов, купцов повезут. Раз в министерствах и департаментах будет обозначена новая область, то о ней и забота будет. На Амур махнут рукой. Попомните мои слова!
— Камчатка Амуру не помешает, — вставил Казакевич.
Подполковник Карсаков Высказался определеннее:
— На Амуре государь разрешил содержать покалишь Николаевский пост. О портах Амура нынче и заикаться нечего, Геннадий Иваныч.