шло, а вон там аж 85. К Люсе Господь был куда менее милостив - всего 52 ей отпустил.
Люсин памятник еще не готов, пока из дерна торчит временная табличка..
Уолдя поправил табличку, положил рядом цветы, присел на сложенные неподалеку
доски, закурил.
Подумал: видимо не дошла до Бога моя последняя молитва, не успела.
- Прости, Рыжик, что нечасто бываю: то эта работа сумасшедшая, то по докторам
мотаюсь, скоро хирургам придется надо мной потрудиться. А со Светкой твоей все в
порядке: замуж вышла за хорошего парня, и свекровь в ней души не чает. Я ей звоню
каждую среду, помогаю, чем могу. Вот так и живем...
Набежавшие слезы заволокли все туманом, он не вытирал их, тупо повторяя "так и
живем... так и живем... так и живем..."
Скорбная статуэтка на недалекой могиле вдруг приблизилась и, казалось, увеличилась в размерах, уже можно было различить строгий, направленный куда-то в
пространство взгляд.
- Это ты, Господи? - тихо спросил Уолдя. - Что ж ты моей последней просьбы не
выполнил? Не так уж много я просил, верно?
- Ты опять неправ, - откуда-то из пространства зазвучал негромкий, но властный
голос. - Ты просил дать ей пожить еще чуть-чуть. Я дал. Восемь часов, но семь из них ты
проспал.
- Разве я восемь часов имел в виду? Ты же всезнающ, ты не мог не понимать, что я
просил! Почему ты оказался таким крохобором, почему уцепился за нечаянное слово "чуть-
чуть"? Ты же не компьютер, ты же понимаешь, что такое любовь1
- Опять ты несешь вздор, человек! Я живу в вечности, и понятие чуть-чуть для меня
не существует. Восемь часов или восемь веков или вся твоя жизнь - все это "чуть-чуть" в
сравнении с вечностью. Я всего лишь в который раз исполнил твою просьбу. Могу и
сейчас помочь, если нужно. Помочь?
- О нет, с меня хватит! Спасибо тебе, Господи, ты поистине щедр! Но мне от тебя
больше ничего не надо! Ни-че-го!