Элизабет писала:
«Мой дорогой Росс,
Не знаю, как взяться за это письмо. Не знаю, с чего начать или как закончить, или как сообщить тебе то, что должна сообщить. Понимаю, тебя это расстроит, я и так причинила тебе достаточно боли и предпочла бы не причинять еще большую, причем похожим образом. Но, похоже, мне придется.
О, Росс, моя жизнь просто ужасна, она такая пустая и холодная. В особенности в эти последние месяцы одиночества после смерти Фрэнсиса. Вероятно, я не из тех людей, кого можно оставлять в одиночестве. Наверное, мне нужна поддержка и защита, которые может предложить мужчина.
Я согласилась выйти замуж за Джорджа Уорлеггана.
Это произошло десять дней назад. Мы поженимся в церкви Сент-Мэри. По моему настоянию церемония будет скромной, только родители и необходимые свидетели. Мы поселимся в Кардью, так что мы с тобой будем редко видеться. Полагаю, это отвечает твоим желаниям.
Росс, я не могу назвать тебе причины, по которым выхожу замуж за Джорджа, ведь это означало бы, что я оправдываюсь, а я не хочу начинать второй брак с неверности, хотя бы и в мыслях. Если привязанность, существовавшая между нами все эти годы, между тобой и мной, еще осталась, молю, пойми меня. Потому что понять означает простить. Хотя бы частично.
Твой преданный и искренний друг,
Элизабет».
Когда он дочитал письмо, уже стемнело. Или темнота наполнила его сердце и разум? Он слышал, как барабанит кровь в висках. Через несколько мгновений оторопи все прекрасные и добропорядочные мысли, наполнявшие его утром, исчезли, полностью испарились. Невозможно противостоять непредсказуемой жизни, думал он. Но тот ли это случай? Неужели его следует принять смиренно и как должное?
Это была единственная отчетливая мысль. А потом лишь чувства и ничего кроме чувств. Два одновременно, которые впивались в него и не отпускали — любовь и ненависть. С каждым по отдельности он мог бы справиться. Но вместе — это уже слишком.
Он резко развернулся и вышел.
— Демельза!
Ответа не последовало.
Росс схватил плащ и прошел через кухню к конюшне.
— Демельза!
Ответа нет. Брюнетка по-прежнему стояла под седлом.
Из кладовки поспешно выбежала Джейн Гимлетт.
— Могу я вам помочь, сэр? Джон с минуту на минуту вернется.
— Нет. Скажи хозяйке...
— Я здесь, Росс, — откликнулась Демельза, появившаяся из тени конюшни.
Джейн Гимлетт переводила взгляд с хозяина на хозяйку. Она мало что разглядела, но было в их голосах нечто такое, что заставило ее быстро скрыться.
— Демельза, я еду в Тренвит, — сказал Росс.
Она пряталась от него не потому, что боялась, а потому что не могла смотреть, как он воспримет новости.
— Я должен. Мне нужно увидеться с Элизабет.
— Лучше поезжай с утра.
— Ты... что-то знала?
— Это о Джордже?
— Как ты догадалась?
— Кое-что слышала.
— Ты мне не говорила.
— Как бы я смогла?
— Это... — он понял, что до сих пор держит в руках письмо, и скомкал его. — Это нужно остановить.
— Как ты можешь это остановить? Ты не можешь!
— Это ты так думаешь. Посмотрим.
— Росс, я не хочу, чтобы ты сегодня уезжал!
— Возможно, ты вообще не хочешь, чтобы я этому препятствовал.
— Не хочу... чтобы ты делал то, что можешь сделать, — в отчаянии сказала она.
В нем снова вскипел гнев, одна волна захлестывала другую.
— Прошу, уйди с дороги.
Пару секунд она не двигалась, наблюдая за Россом, пытаясь что-то разглядеть.
— Я всегда... всегда думала... Никогда не думала, что это произойдет вот так... — теперь она тоже разозлилась, гнев приобретал всё более четкие формы. Но всё же Демельза не стала его показывать. — Разве ты не видишь, Росс, тебе нельзя ехать. Потому что если ты поедешь... Это значит, что ты...
Хотя жена и стояла у него на пути, ее белая фигурка казалась исчезающей, какой-то нереальной. Росс попытался заставить себя двинуться к ней, показать свою любовь, но впервые в жизни у него не вышло. Между ними стоял призрак Элизабет — для Росса он был более материальным, более осязаемым и болезненным, чем Демельза.
Она поняла, что не сможет его остановить. Он и сам не мог себя остановить. Это было каким-то глубинным чувством. Демельза отошла с его дороги. Росс вскочил на лошадь и выехал по мощеному двору.
Тренвит был темен, не считая двух огоньков на первом этаже. Росс, хорошо знакомый с домом, понял, что свет горит на лестнице и в комнате тетушки Агаты. Окна комнаты Элизабет выходили во внутренний дворик, как и комнаты Джеффри Чарльза. Таббы спали на кухне.