Убедить гостя скинуть плащ и выпить чашечку чаю оказалось совсем нетрудно; поскольку, как он сам заявил, он с таким же успехом может отобедать и в девять, вместо восьми. И хоть сам он не искал чести сидеть рядом с Маргарет, однако и не воспротивился, когда Маргарет настойчиво предложила ему стул рядом с собой. Таким образом она предусмотрительно оградила его от притязаний сестер — но не брата, ибо последнее было не в ее власти: объявив во всеуслышание, что он только четыре часа как из Лондона, Мазгрейв принужден был сперва изложить Роберту все важнейшие новости и высказать свое мнение по всем важнейшим вопросам, лишь после этого ему было позволено отвечать на менее насущные вопросы присутствующих дам. Когда наконец ему представилась возможность внимать нежным речам Маргарет, она заговорила о том, как, должно быть, страшно, холодно, темно и тоскливо путешествовать в такой час в почтовой карете.
— Вам не следовало выезжать так поздно!
— Право, раньше я никак не мог, — отвечал он. — Заболтался в «Бедфорде» с приятелем. Впрочем, по мне, всякий час одинаково хорош. А вы, мисс Маргарет, давно ли воротились в наши края?
— Нынче утром. Мой брат и его супруга любезно доставили меня домой всего несколько часов назад. Поразительное совпадение, не правда ли?
— Вы ведь, кажется, отсутствовали довольно долго? Недели две, я полагаю?
— Может, вам, мистер Мазгрейв, две недели долги, — бесцеремонно вмешалась миссис Роберт, — а нам вот и месяц короток. К вашему сведению, Маргарет пробыла у нас месяц, и домой мы ее отпускали скрепя сердце.
— Месяц?! Так вас не было целый месяц? Поразительно, как летит время!
— Если бы вы знали, какие чувства овладели мной по возвращении в Стэнтон, — заговорила Маргарет, снизив голос почти до шепота. — Я не люблю подолгу бывать в гостях, к тому же в этот раз меня подгоняло горячее нетерпение: как можно скорее увидеть Эмму. Я желала свидания с ней и вместе с тем страшилась его — способны ли вы меня понять?
— Решительно не способен! — воскликнул ее собеседник в полный голос. — Не представляю, как можно страшиться свидания с мисс Эммой Уотсон... или с любой из ее сестер. — Последнее добавление было с его стороны весьма благоразумно.
— Вы что-то мне говорили? — спросила Эмма, услыхав свое имя.
— Не совсем, — отвечал он. — Но я думал о вас, как, верно, думает в эту минуту и кто-то другой — кого здесь нет. Отменная установилась погода — а, мисс Эмма? Самые золотые деньки для охоты!
— Согласитесь, Эмма просто восхитительна, — продолжала нашептывать ему Маргарет. — Она оказалась даже лучше самых смелых моих ожиданий. Она само совершенство, не правда ли? Надо думать, вы и сами сделались теперь поклонником смуглости?
Том был в затруднении. Кожа его собеседницы отличалась приятной белизной, но сейчас он не имел особого желания ее расхваливать; однако мисс Осборн и мисс Карр тоже были белокожи, и его приверженность этим двум юным особам решила дело.
— У вашей сестры, — изрек он наконец, — кожа наинужнейшего оттенка, какой только возможен при ее смуглости; однако сам я все же предпочитаю светлокожих красавиц — как мисс Осборн; вы ведь видели ее? Вот такой оттенок я нахожу совершенным; у нее лицо необыкновенной белизны.
— Белее моего? — прошептала Маргарет, но не была удостоена ответом. Вместо этого Том окинул взором свое собственное платье и воскликнул:
— Ах я несчастный! Оказаться в такой блестящей гостиной — и в совершеннейшем déshabillé! Любезные дамы явили величайшую снисходительность, не изгнав меня немедленно из своего круга. Я не осознавал, сколь неуместно мое появление здесь, иначе, клянусь вам, не посмел бы приехать. Случись леди Осборн лицезреть меня в таком виде, она бы, пожалуй, сказала, что в своем пренебрежении условностями я скоро сравнюсь с ее сыном.
Дамы отвечали ему с приличествующей любезностью, а Роберт Уотсон, покосившись на собственное отражение в зеркале, учтиво заметил:
— Ах, пустяки, я и сам, как видите, не вполне одет. Мы приехали к самому обеду, я даже волос не успел попудрить.
При этих словах Эмма невольно представила чувства, владевшие в эту минуту ее невесткой.
Когда чаепитие закончилось, Том заговорил было об ожидавшей его карете, однако тотчас на середину комнаты выдвинули видавший виды карточный стол, мисс Уотсон извлекла из буфета мешочек с фишками и марками и вполне еще приличную колоду, и все так дружно принялись уговаривать гостя, что он согласился остаться на четверть часика. Даже Эмма была этим довольна: у нее уже зарождалось подозрение, что вечер в семейном кругу может оказаться много хуже, чем она до сих пор предполагала; остальные же были просто в восторге.