— Поцелуй. Сделай это, ты весь вечер хочешь это сделать.
И я поцеловала, робко, едва касаясь губ, по-другому я умела, но только с Андреем, да и за те года, что прошли, я уже была в этом не уверена. Витя обхватил мою талию, притянул к себе и усугубил поцелуй, начав сминать мои губы. Я отвечала так, как умела, но…ничего не чувствовала. Нет, мне было приятно и даже некоторое томление внизу живота возникло. Ну еще бы, 5 лет ни с кем не целоваться. Но это небольшое томление и волнение – все, что я чувствовала. Никакой всепоглощающей страсти, никакой потери рассудка, было приятно, да и только. Я слегка пошатнулась, когда Витя отпустил меня и услышала:
— Проверила?
— Что?
— Саша, я не дурак, я знаю этот взгляд. Я 5 лет работаю на человека, который и виду не подает, что у него что-то не так. Он смеется, общается с сыном, женой, имеет тех баб, который хочет, но в его глазах. Примерно то же выражение, что и в твоих. Адская, всепоглощающая боль, которая понемногу съедает его внутренности. Когда я смотрю в его глаза, я вижу такую адскую боль, что никому и не снилось, никому, кроме тебя. В твоих я вижу то же самое. Ты думаешь я не знаю, что ты хотела проверить как отреагирует твое тело, как поведешь себя ты? Ты надеялась на чудо, на то, что тебе будет приятно и ты сможешь забыть. Не знаю, может и сможешь, но Андрей не забыл, да и вряд ли забудет. Между вами только одна разница – его девушка жива, а твой парень мертв, но эта боль.
— Прости, я не хотела тебя использовать.
— Да брось, ты что думаешь, что я воспламенился адским пламенем от одного поцелуя? Ты очень привлекательная девушка, признаюсь, я бы встречался с тобой, но я все понимаю и не держу обиды.
— Он сильно ее любил, да?
— Кто, Андрей?
— Да.
— Вот встретитесь и сама спросишь у него.
— Я не…я не думаю, что это возможно, я скоро ухожу, да и правило запрещает мне подниматься на второй этаж.
— Но ведь правила созданы для того, чтобы их нарушать, не так ли? Все, я ушел. Встремся завтра. Пока.
И он ушел. А я разревелась. Дура, как я могла подумать, что забыла его? Ничего я не забыла. Я все помню, мое тело все помнит и не отзывается с другим. Больно ли это осознавать? Очень. Особенно больно от того, что ты понимаешь, что любишь покойника, того, кто никогда не вернется. Теперь я понимаю, что если бы мой Андрей был бы жив, я бы простила ему все, лишь бы чувствовать его рядом и иметь надежду, вот только надежды нет. Правда, один лучик света все же появился. Я решила, что нарушу это долбанное правило и таки скажу этому Андрею, какой он дурак.
Глава 5. Пора открытий
На следующий день Машуля разболелась, и мне пришлось звонить Адриане с надеждой, что она отпустит меня сегодня.
— Саша, ты в своем уме? Сегодня нужно украшать дом, почти весь персонал отсутствует. Будешь только ты, да Витя. Бери свою Машу и дуйте сюда, пусть тут играет. У сына игрушек хватает. Идет? Я сейчас скажу Вите пусть приедет за вами, а то будете тащится через весь город.
— Хорошо.
Собрались мы быстро, Витя забрал нас, и я поехала на работу. Как оказалось, прислуга и вправду отсутствовала. Остался только Витя, я и какая-то Лариса, ухаживающая за Андреем Александровичем. Остальной персонал отсутствовал. Когда мы приехали Адриана уже оборудовала уголок для Маши, принесла большую коробку игрушек и постелила плед в гостиной. Иногда она таки может быть нормальной. Дальше она начала говорить нам, что нужно сделать:
— Я уезжаю. Меня не будет до позднего вечера. Виктор, в 5 Димку нужно забрать из садика, а до 5 я вас прошу привести дом в порядок. Я понимаю, что обычно тут 10 человек все делает, но приведите в порядок весь дом. В том числе и второй этаж. Виктор, ты знаешь где комната Андрея, туда Александру не пускать, ни под каким предлогом. Остальные комнаты украсите, вечером я прибуду и у Андрея все сделаю сама. Все ясно? Работайте.
Адриана уехала, а мы смогли вздохнуть спокойно. Приступили к работе и смогли украсить весь второй этаж до обеда. Сидели на кухне пили чай, как вошла Лариса за обедом хозяину, как вдруг Виктор сказал:
— Лариса, а вы что, до сих пор здесь, — и подмигнул мне. — Хм, странно, но Адриана говорила, что вас можно отпустить до вечера. Обед я должен был занести сам.
— Что, правда? Ну я тогда пойду.
— Чего ж вы раньше-то не сказали. Вот спасибо, — и она ушла, а мы с Виктором расхохотались. Правда, когда я узнала, что понесу еду Андрею Александровичу я – запротестовала, начав придумывать все, что угодно, лишь бы не делать этого.