А вот аура незнакомой диковинки была смутно знакомой. Арата точно видел её владельца, но из-за искаженного вида и странного состояния «куклы» не мог точно понять кому она принадлежит.
— Что такое, отродье? Проглотил свой поганый язык? — вновь прозвучал скрипучий, явно насмешливый мужской голос.
— Что ты за… — пытаясь понять личность говорящую через куклу Арата наконец-то кое-что ощутил. Божественность, и в мире было всего несколько богов, которых он видел лично. Это явно был не Шива, слишком непохожие ощущения. Локи тоже не подходил, и, учитывая голос и манеру речи, оставался лишь один вариант. — ФОБОС!
Изменив свою руку Арата превратил её в длинный отросток, которым мгновенно притянул к себе не оказывающую никакого сопротивления куклу. От вспыхнувшего в голове гнева он совершенно не контролировал метаморфозы остального тела, из-за чего его глаза окрасились алым, кожа побледнела, проявляя швы по всему телу, а рот с одной стороны начал медленно превращаться в наполненную клыками пасть чудовища. О скрытности и конспирации из-за нахождения в людном месте Арата уже совершенно не думал, ему было просто наплевать на это, тем более кукла тоже не скрывалась. Об этом говорило повышение шума и голосов вокруг, как и испуганные крики с началом спешной беготни от них. Люди явно были напуганы этой сценой.
— Ой, какой ты агрессивный, мне аж страшно стало. — насмешливо пророкотала кукла. — Ха, теперь твоя рожа ещё более отвратна, но такому уроду как ты она идёт гораздо больше прежней.
— Где Момо, ублюдок?! Что ты с ней сделал?!
— Как страшно. Так печёшься о жизни этой грязнокровной дряни? А я думал ты не сможешь стать ещё более мерзким.
— Лучше тебе ответить на вопрос быстро, иначе…
— Ты не в том положении, чтобы мне указывать, ублюдок. — прервал Арату Фобос. — Спокойно, пока что твоя подружка в порядке. По крайней мере сейчас, но ситуация может измениться в любой момент, если ты будешь и дальше меня раздражать.
— Ублюдок. Ты хоть понимаешь ЧТО ты сейчас сделал и что тебя за это ждёт?!
— Если тебе действительно дорога эта перерождённая дрянь, то ты не сделаешь ничего, понятно? Шалба привёл её живой и относительно целой, но если будешь своевольничать и огрызаться, то уверяю, мы быстро найдём способ оторваться на ней. Хочешь сохранить ей жизнь? Тогда внимательно внимай моим словам и может быть она не пострадает.
— Что тебе нужно? — «Значит Вельзевул тоже в этом замешан».
— Для начала даже не думай связываться с Офис. Если с кем-то из нас что-то случится — пленнице не жить. Она умрёт мгновенно. А дальше ты будешь делать то, что мы тебе прикажем. Кукла, которую ты сейчас держишь в руках, приведёт тебя к нам. Даже не думай хоть что-то выкинуть, это сразу аукнется перерождённой. Придя к нам ты получишь следующие указания, от их выполнения будет зависеть дальнейшая судьба твоей подружки. Напомню, не вздумай ничего выкинуть. Всё остальное услышишь уже при личной встрече, ублюдок.
Аура Фобоса в кукле угасла, а сама она приобрела некую пародию на неё, напоминая фамильяра.
— Отпустите меня и следуйте за мной, мне нужно провести вас. Не заставляйте господина Фобоса ждать. — неживым голосом проговорила кукла.
— Веедиии. — едва сдерживая свою ауру и скрежет зубов проговорил Арата, переходя на звериный рык и растягивая звуки. — «Фобос… не знаю как ты смог это провернуть, но клянусь. Тебе не жить».
— Всё, этот ублюдок скоро будет здесь. — сказал Фобос, прерывая связь и поворачиваясь к своим «союзникам».
— Прекрасно. Значит скоро можно будет посмотреть на его беспомощную, безвольную рожу, а после и отплатить за все его проступки. — с предвкушением в голосе проговорил Шалба, довольный сложившейся ситуацией.
— Поддерживаю твой настрой, демон, и всё же сама идея до сих пор вызывает у меня сомнения. Ремесленник.
В обширном тронном зале сейчас находилось три человека. Фобос, Шалба и тот, кого первый назвал Ремесленником. Также в клетке сбоку была заточена связанная, лишенная сознания Момо, на теле которой были видны раны и гематомы. Шалба хоть и не убил её, но и о комфорте речи тоже не шло.
— Что такое, господин Фобос? — Ремесленник с неизменной улыбкой, от которой олимпийца и демона уже воротило, нарочито вежливо обратился к первому.