К каким пагубным последствиям может привести увлечение личными впечатлениями, показывает пример времен первой мировой войны. Так, на русском фронте командир одного из наших полков, которому однажды не удалось преодолеть в ходе наступления заболоченную местность, слишком положился на заболоченный участок перед своим полком, а русские именно здесь и прорвали оборону.
Настоящий опыт находит свое выражение в наших уставах. Но существует опасность, что само по себе правильное положение при известных условиях может стать ошибочным. Это проистекает из того факта, что положения уставов не являются готовыми рецептами и в каждом конкретном случае их применение требует тщательного взвешивания. Бесспорно правильно положение, что наступление является единственной формой боя, способной обеспечить успех. В результате в головах многих еще задолго до первой мировой войны возник тезис о наступлении любой ценой и при любых обстоятельствах. Невольно вспоминается, что в то время на умениях или командных играх считалось недопустимым даже думать об оборонительном решении той или иной задачи, хотя бы и в качестве временной меры.
Мысль, высказанная генерал–фельдмаршалом Мольтке в связи с решением в 1875 году одной тактической задачи — наибольшего успеха можно ожидать в том случае, когда удастся сначала побудить противника к наступлению, а затем, обескровив его, самому перейти в наступление, — в то время не находила одобрения. У меня нет намерения возводить это в степень основополагающего правила или выставлять в качестве рецепта. Но в ситуациях, когда соотношение сил свидетельствует о бесперспективности чистого наступления, принятие такого решения может быть единственной возможностью достижения успеха.
Во всех случаях тезис о наступлении любой ценой, даже при неблагоприятном соотношении сил, приводил к проведению многих наступательных операций, которые заканчивались неудачей или большими потерями. Особенно много подобных примеров было в период первой мировой войны.
Безусловно, воспитание командиров и войск в наступательном духе необходимо. Но при этом не следует допускать односторонности, закрывать путь к альтернативе.
Я ссылаюсь при этом на один из многочисленных примеров второй мировой войны, на решение по вводу в бой 36–й пехотной дивизии в битве под Орлом (см. раздел «Сражение под Орлом»).
Взгляды, которые не соответствуют действительности, складываются на основе предвзятых мнений. Предвзятое мнение в жизни и особенно в военном руководстве всегда вредит. Так, нередко противнику приписывают такие намерения или ожидают от него таких решений, повода для которых без предвзятого мнения найти нельзя. Хотя лично мне известны лишь некоторые случаи, когда предвзятое мнение являлось причиной просчетов командования.
Когда в июле 1944 года на двух направлениях — восточнее Варшавы и восточнее Карпат — было установлено сосредоточение значительных русских сил, Гитлер принял скопление войск восточнее Варшавы как демонстративное и, основываясь на своем предвзятом мнении, все внимание уделил доставлявшему ему постоянные заботы русскому наступлению на румынские нефтяные источники, принимая русское наступление на Юге за основное. Это предвзятое мнение не соответствовало оценке оперативной обстановки. Невзирая на мнение ряда генералов, которые также считали, что только русский удар в направлении Варшавы может облегчить положение их союзников, высадившихся в Нормандии, Гитлер не менял своей точки зрения и лично отдал приказ, запрещающий переброску под Варшаву резервов, основные силы которых находились на Юге. События подтвердили его неправоту, что привело впоследствии к тяжелым неудачам в ведении боевых действий на Восточном фронте.
Особенно ярким примером в этом плане явились в ходе первой мировой войны перед 12–й битвой на Изонцо действия командира 24–го итальянского армейского корпуса, располагавшегося на высотах восточнее Изонцо. Он был уверен, что противник может атаковать только с высот, и строил в соответствии с этим свою оборону. Однако германо–австрийские войска прорвали оборону в долине Изонцо и оказались вскоре в его тылу.
При отсутствии исходных данных о предполагаемых действиях противника стало чуть ли не правилом ожидать, что он предпримет самое разумное. Но что означает самое разумное? Упомянутый итальянский генерал, безусловно, считал неразумным в действиях противника осуществление удара в низине и, наоборот, самым разумным — наступление с высот.