Нокса охватил приступ ужаса, он упал на колени и задрожал всем телом, закрывая уши, чтобы не разорвались перепонки. Его сковало чувство первобытного страха. Настолько глубокого, что меркли все остальные чувства. Он понял, что стал свидетелем тому, что не должно видеть.
Преодолевая леденящий ужас он поднял глаза на бесконечный конструкт, который тянулся до небес и закрывал собой черноту вокруг. Среди страдающих образов появилось еще одно лицо, лицо девушки в голубом. Лик смотрел на него безумными глазами. Внезапно физиономия расплылась. Она раскрыла бесформенную пасть и присоединилась к нестройному бесконечному хору, добавив свой истошный отчаянный вопль.
Теург почувствовал звон в ушах и тошноту. Голова закружилась. Наконец, вопли стихли, уступив место мертвой тишине.
***
— Ты в порядке?
Нокс резко открыл глаза, мысли все еще трепыхались в возбужденном мозге. Возвращение к реальности было резким как падение с горы и таким же болезненным.
"Что это было?"
Колдун без лица, душа, что расколота, безумные крики, которые никто не услышит.
Он повернул голову и тупо уставился на Ластера. Тот выглядел неважно. Обожженные от порошка руки покрылись глубокими язвами и кровоточили. Он кое-как, наспех перевязал раны лоскутами порванной одежды. Импровизированные грязные повязки уже пропитались кровью и сукровицей. Ластер сидел на земле и тяжело дышал.
— Что случилось?
— Ты моргнул и на мне мгновение словно выпал из реальности. Ух!
Он попытался встать, но тут же рухнул обратно. Закрыл глаза и с болезненным выражением лица коснулся головы. Ластера била дрожь как от лихорадки.
— Голова разрывается. Буду приходить в себя не один день.
— На мгновение?
— Да, мне показалось, что ты отрубился.
Нокс посмотрел вниз. Под ногами валялось изувеченное и обезглавленное тело. Даже смерть не остановила действие проклятого снадобья. Тело продолжало стремительно распадаться. На темника порошок подействовал даже сильнее. Смертоносная смесь тщательно разрушала все, чего могла коснуться, очередь дошла до костей. Он присел к трупу, сунул руку за воротник. Грубым движением сорвал с шеи перевязь и вытянул нечто наружу.
Его глазам предстал бесформенный ком плоти, пульсирующий при слабом лунном свете. Амулет. Он вонял темным колдовством, источал миазмы серой скверны. Теург покрутил вещицу перед глазами, завернул в платок и положил в карман.
— Хорошо, что этой дряни было не много, иначе нам обоим пришел бы конец. Ты сумасшедший, однако, кажется сработало.
Ластер улыбнулся, стараясь сохранить присутствие духа. Однако Нокс чувствовал, как за напускной веселостью зреет страх. Он сумел встать, но все еще шатался и норовил рухнуть словно марионетка, которой обрезали нити. Ластер медленно подошел и посмотрел на тело. Затем смачно харкнул.
— Земля тебе тернием. Долгие месяцы впустую. Похоже я не преуспел пока охотился.
— Охотился? Из какого ты ордена?
— Заградитель. Был когда-то. Но меня изгнали, с тех самых пор я сам по себе. Все было неплохо, пока я не вышел на ее след, — он кивнул в сторону чудовища.
— Так ты принял заказ от какого-то вельможи?
— Не от какого-то, бери повыше. От патриарха дома Ардес. Кто-то выпотрошил брата главы, жену, дочерей и сына. Он не скупился на плату. Темный тебя побери, я ведь знал, что тут что-то не так, мне такая добыча не по силам! Я не охотник.
— Ты позволил себя очаровать.
— Я был слабым, слабым и глупым. Стоило только ранить ее, как я тут же подумал, что победа в кармане. Тогда-то она и осквернила меня. Ее кровь…это как наркотик.
— Тот темник, которого вы послали покончить со мной, ты его создал?
— Владыка, разумеется нет! У меня бы не хватило сил. Это дитя ее крови. Бедный Хорстам-младший. Я до сих пор не могу вспомнить без содрогания, через что ему довелось пройти. На него ушло много ее крови. Барона пришлось пичкать остатками того, что мог дать ее больной организм. На всех не хватило. Остальных я просто запугал, чтобы они приняли новый порядок. А затем явился ты. Слава Владыке, все закончилось.
Он мгновение помолчал.
— Я сделал много ужасного, Нокс. Непростительно ужасного.
Ластер посмотрел куда-то вдаль.
— Я все понимаю, и я готов.
Он сел на землю и склонил голову.
Теург смотрел на него безучастным взглядом. Больше не было той бушующей ярости, ненависти за поруганные жизни, его собственные раны. Не было сочувствия той, которая пала жертвой своих желаний и тому, что попал по ее чары против своей воли. Только холодный рассудок и понимание, что другого выхода нет. Что это должно сделать. Эти случайные жертвы требовали очищения. Не ради мести, но ради мира. Он был готов. Такова воля Владыки. А его воля абсолютна.
— Ничего личного, да? — Ластер посмотрел и нервно усмехнулся.
— Ничего личного, — ответил Нокс.
Он обнажил свой клинок. Внезапно Ластер закашлялся, на ладони остался большой сгусток крови. Он в недоумении посмотрел на руку. Задрожал всем телом, кровь хлынула из ушей, глаз и носа. Колдун воскликнул и закрыл лицо руками, затем с ужасом уставился на свою руку. Кончики пальцев почернели, кожа начала слезать как с мумифицированного мертвеца.
— Вот значит как…проклятая кровь, ее оказалось слишком много.
Разложение охватывало все новые ткани, распространялось по руке. Он отчаянно закричал.
— Умоляю! Прошу! Дай мне умереть человеком!
— Да проведет Повелитель Заката твою душу в сады Владыки.
Нокс поднял клинок и одним движением даровал Ластеру милосердие.
Повисла тишина. Теперь он стоял один. Посреди всей этой разрухи не осталось никого
Невдалеке послышался топот копыт. Нокс отер черный клинок и обернулся на звук. Из-за особняка неподалеку показался всадник. За ним следовал с десяток других. Конники были все ближе. Наконец, теург рассмотрел приближающихся.
— Держись! Я иду на помощь!
Барон окинул взглядом округу, посмотрел на трупы.
— Все кончено, барон. Все позади.
Эпилог
Над Ольнией взошло солнце. Новый день ознаменовался суетой и новыми заботами. С момента кровопролития минула целая неделя. Улицы внутреннего города галдели, звучали на разный лад нестройным хором голосов.
— А ну, взяли!
Дородный мужик махнул рукой и скомандовал внушительным басом. Рабочие, облаченные в простые серые рубахи, потянули за веревку, подняли широкую деревянную балку. Особняк одного из аристократов был в ужасном состоянии, от утонченной постройки остались одни развалины. Хозяин, что стоял поблизости, суетливо бегал, махал руками, раздавая невнимательным строителям приказы налево и направо.
Мимо проходили люди в красных балахонах. В руках они держали странного вида щупы, маятники, драгоценные камни в сложной рунической оправе и бог весть еще какую техническую ерунду, которую Нокс не мог распознать, да и не хотел.
После смерти темного существа барон чувствовал себя неважно. Господин Ольнии был не в себе. Управление доменом давалось ему неважно. Очередное донесение Нокса добралось необычайно быстро и вызвало настоящий переполох, по крайне мере так он понял. На следующий же день в город собственной персоной явился прохибитор Рем, а за ним — младшие служители и исследователи всех мастей. Вид у теургов был напряженный и тревожный.
Воздух звенел ударами молотков, смехом и пением собравшихся людей. Ничего не говорило о кошмаре, который развернулся накануне, и только потрескавшиеся дороги да здания разной степени порушенности служили напоминанием о жестокой битве. Жизнь медленно возвращалась к своему размеренному, насколько возможно для такого города, течению.
Нокс обтирал бока мицелана тряпицей. Он провел по кожистой, молочно-серой плоти мокрой тканью. Кожа существа как всегда, прохладная и гладкая, отталкивала воду.
Теург был мрачен. Он настаивал на смерти барона. После столь долгого вливания темной крови Лангос не мог остаться нетронутым скверной. А раз он затронут проклятыми эманациями, оставлять в живых аристократа было сродни самоубийству. Нокс убеждал, уговаривал и даже планировал собственными руками прикончить оскверненного, однако до дела так и не дошло: Рем быстро прознал о его задумке. Но и на этом Нокс не остановился. Остудить его пыл смогло только увещевание одного из магистров ордена Малефикантов, мастера Талиона. Очень вежливое и крайне настоятельное.