Примерно так же рассуждал и Дмитрий, на долю которого выпала незавидная участь работать в тесном контакте с капитаном, к которому все даже боялись подойти. Он не содрогался от приступов черной меланхолии Шарля, а терпеливо вынюхивал, что стало причиной мрачности друга, не обращая внимания на яростные всплески его темперамента. Что-то ведь крылось за всем этим?
Поднявшись на верхнюю палубу сразу после завтрака, Рэйвен оперлась на перила и задумалась. Все ее вещи пропали, кроме платья с лимонной отделкой. В нем она теперь и ходила. Впрочем, какое это имеет значение, если Шарль даже не замечает ее, а значит, его любовь к ней умерла. Эта мысль причинила невыносимую боль, и она закусила губу, чтобы не расплакаться. Хватит с нее слез по ночам, когда никто не слышал ее сдавленных рыданий! Во время сумасшедшей скачки до Лахора, чтобы захватить Дэнни, и нескольких дней безумного галопирования до Хасангея она приходила в себя от шока и молчала. Лишь позже, начав наконец замечать происходящее вокруг, Рэйвен была поставлена перед фактом, что мужчина, которого она боготворила и который составлял смысл ее жизни, был лишь вежлив с ней, не более того, и предпочитал проводить свободное время либо в одиночестве, либо с Дмитрием. Рэйвен физически ощущала, как он замыкался в ее присутствии, и это ранило ее больше, чем что бы то ни было, поскольку убеждало в том, что она, вероятно, совершила нечто, уничтожившее любовь Шарля.
– Тсс, тсс, малышка, что это за глупости? – раздался рядом бархатный бас Дмитрия. – Снова плачешь? Фи, малышка, куда только подевалось ваше мужество? Мы же улизнули от этих кровожадных бандитов, не так ли? И все целы и невредимы… Так это причина для веселья, а не для траура.
– Пожалуйста, Дмитрий, я бы хотела побыть одна…
– Ха! Я столько раз за прошедшие недели слышал эти слова, что скоро сойду с ума! По крайней мере вы, моя драгоценная, хотя бы вежливы, не то что этот невоспитанный грубиян и упрямец Шарль.
– О Дмитрий! А… что… тревожит капитана? Что… я сделала, что он вдруг возненавидел меня?
Дмитрий всплеснул руками.
– Возненавидел? Чушь! Только не изводите себя понапрасну, малышка. Это не вас Шарль презирает, а себя! Себя, понимаете? – Не обращая внимания на недоверчивое выражение, появившееся на лице Рэйвен, он добавил: – Я точно это знаю, и это недоразумение просто необходимо исправить.
– Вы сами не знаете, что говорите, Дмитрий.
– Я? Да вы подумайте, малышка! Представьте себя на месте этого невыносимого гордеца, к тому же всегда прекрасно знающего, чего он хочет. А теперь рассудите: какое же он должен испытывать презрение к собственной персоне, если из-за его идиотской слепоты он чуть не отдал женщину, которую любит, в жены подонку Филиппу Бэрренкорту! Хуже того, когда она попыталась все объяснить ему и умоляла о помощи, он в своей непомерной гордыне даже не выслушал ее! Это само по себе причинило ей немало страданий! Не забудьте и то, что Филипп зверски избил бедняжку и она могла погибнуть от рук мстительных сикхов!
Рэйвен по-прежнему недоверчиво смотрела на Дмитрия своими огромными глазищами. Решив, что говорил недостаточно убедительно, Дмитрий поспешил добавить:
– Я уверен, малышка: капитан убежден, что и вы презираете его. В конце концов как можно сказать человеку, чью жизнь ты своей дурацкой гордостью поставил под угрозу, банальное «мне очень жаль»?
– Как бы мне хотелось поверить вам, Дмитрий. Вы уверяете, что он по-прежнему меня любит. Но Шарль никогда не говорит мне об этом. Тогда какое все это имеет значение? Скоро я возвращусь в Англию и выйду замуж за сквайра Блэкберна.
Она разрыдалась и убежала к себе в каюту. Дмитрий проводил ее взглядом и сокрушенно вздохнул:
– Чума побери этих англичан с их понятиями! Как могут честь, долг и гордость быть важнее, чем любовь?
Оказавшись в каюте, Рэйвен усилием воли подавила рыдания. Мысль о том, что Шарль может в любую минуту пройти мимо, чтобы принять вахту, заставила ее смолкнуть. Как бы она хотела, чтобы слова Дмитрия оказались правдой! Но даже если и так, она боялась открыть ему душу – боялась быть снова отвергнутой.
Возможно, позже, когда ужасы прошедших дней забудутся и исчезнут синяки, обезобразившие ее тело, она почувствует себя сильнее и скажет ему о своей любви. Но в груди ее царила безнадежность. Какая разница, откроет она душу Шарлю или нет? Даже если он любит её, все равно в его жизни нет места для женщины, мечтавшей о тихой жизни в Корнуолле и любившей свой Нортхэд. Скоро его корабль отправится в новое плавание. Возможно, Шарль продолжит поиски легендарного «Кохинора». Нет, в его жизни нет места для Рэйвен.
Слезы снова закапали из ее глаз. Она вытерла их и велела себе не забивать голову несбыточными мечтами. Все равно у них с Шарлем нет необходимых пятидесяти тысяч.
– Мисс Рэйвен!
Открыв дверь каюты, Рэйвен увидела Эвана Флетчера. Если стюард и заметил, что она плакала, он не подал и виду.
– Я зашел напомнить вам, что капитан устраивает сегодня прием. Мне почему-то подумалось, что вы могли и забыть об этом.