Ритмично постукивали по рее фалы шкива, а туго натянутый парус потрескивал под порывами свежего ветра. Рэйвен быстро продрогла и прошла через пустую палубу на подветренную сторону. Когда она огибала угол матросского кубрика, высокая фигура вышла из тени и преградила ей путь. Не успев свернуть, Рэйвен врезалась в твердую грудь капитана Сен-Жермена. Она тут же отскочила – раздался треск рвущейся ткани. Оборка на шелковой юбке попала под ботинок капитана и оторвалась. Рэйвен охнула и гневно посмотрела на виновника. Свет лампы, висящей на простенке кубрика, отразился в гневных топазовых глазах.
– Мои извинения, мисс Бэрренкорт, – произнес капитан своим ненавистным насмешливым тоном. – Кажется, наши случайные встречи непременно приводят в негодность очередной предмет вашего туалета.
Рэйвен сдержалась, понимая, что он не так уж и виноват в случившемся. В тусклом свете лампы его лицо казалось еще более угловатым, а черты резче, чем обычно. Орлиный нос выдавался сильнее, а блеск его изумрудных глаз и вовсе придавал ему облик грозной птицы. Он снял свой мундир и стоял в расстегнутой рубахе с длинными рукавами, ветер развевал длинные волосы.
– Как? Никаких язвительных реплик? Наша гордая Рэйвен решила держать себя в узде? Она сочла за лучшее разыгрывать благородную юную леди! Что ж, за ужином ей это, несомненно, удалось. Хотя… я чуть не забыл вашу реплику под занавес. Да-а, лишний раз убеждаюсь, что платье еще не делает из женщины благородную даму.
– Да вы-то что в них понимаете? – с сарказмом отрезала Рэйвен, словно эхо повторив свои собственные слова, уже сказанные ему однажды ветреной ночью в Нортхэде. Уже тогда она дала ему понять, что он незнаком с настоящими леди.
Фигура Шарля словно окаменела, зеленые глаза прищурились, когда он уставился на поднятое вверх овальное девичье лицо, заметив эти розовые пятна раздражения на щеках и желтые разгневанные глаза тигрицы. Ветер спутал черные пряди волос, мягко спадавшие на виски. Губы Рэйвен приоткрылись, а грудь взволнованно поднималась и опускалась под блестящим шелком платья.
Шарль едва мог поверить своим глазам, и изумленный возглас сорвался с его губ, а память услужливо подсказала, где он уже видел это лицо. Он чуть не задохнулся от наплыва чувств.
Он вдруг словно вновь оказался на том треклятом каменистом берегу, где за спиной плескались воды Атлантики. А юная девушка, чьи острые глаза, к несчастью, заметили их, дрожала в его объятиях подобно испуганной птице. Как часто он потом удивлялся своей непредсказуемо страстной реакции на ее красоту – да будь она даже прекраснейшей нимфой! Он до сих пор помнил мягкость ее губ под своими губами, ее грудь, словно стремившуюся в его ладони. Помнил и пылающий в его паху огонь, и забурлившую в жилах кровь…
– Боже праведный! Почему же вы так никому и не выдали нас, пока мы были в Бомбее?!
Рэйвен побледнела, глаза ее округлились, а через мгновение до нее дошло, что он наконец узнал ее! Она мгновенно пришла в себя, выпрямила плечи и гордо мотнула головой.
– Думаю, вы согласитесь со мной, капитан, что для обвинения нужны доказательства! Кто бы мне поверил, если нет улик?
– И вы решились поехать с нами? Зная, кто мы такие? – Зеленые глаза откровенно насмехались.
– У меня очень срочное дело, не терпящее отлагательства.
– Ах, да-да! Надо же получить деньги и спасти ваш драгоценный Нортхэд! Должен признать, весьма впечатляющий особняк. Интересно, что бы сказали Дмитрий и остальные, если бы узнали, что именно там мы и сгрузили контрабандный ром? Если бы я знал, что в ту ночь приставал к дочери Джеймса Эдварда Бэрренкорта….
– Вы знали моего отца? – недоверчиво спросила Рэйвен, проигнорировав откровенный сарказм в его голосе. Ее глаза непроизвольно наполнились мольбой, а голос слегка задрожал.
– Слышал о нем, – кратко ответил Шарль и отвернулся.
Он просто не мог и дальше смотреть в эти умоляющие глаза.
– И вы знали Хэмиша Килганена, – припомнила Рэйвен. – Но вы ведь не из Корнуолла!
– Что правда, то правда, – подчеркнуто согласился Шарль, всем видом показывая, что благодарен провидению за такую милость. – Перед вылазкой мы познакомились с вашим твердолобым таможенником.
– Ага, и высадились с контрабандой на моей земле, чего я не потерплю, капитан, и прослежу, чтобы вас наказали!
К величайшему раздражению Рэйвен, Шарль запрокинул голову и во все горло расхохотался.
– Теперь я понял, почему вы согласились поехать с нами! Хитрый трюк! Значит, решили отыскать улики прямо у нас под носом? – Внезапно он посерьезнел. – Это была контрабанда-помощь, из чувства милосердия, мисс Бэрренкорт. Мы привезли груз рома для таверн в вашем захолустье. Ваших трактирщиков несправедливо обложил налогом один алчный субъект, который держит монополию на продажу спиртного. Либо покупай у него за бешеные деньги, либо не торгуй спиртным. А мы только что возвратились из вполне законной поездки на Карибы и имели восемьдесят баррелей лишнего рома, про запас. Его всегда можно выгодно продать. Вот я и согласился на предложение нашего лоцмана, проводящего через пролив, Хьюберта Маджа, продать ром трактирщикам Корнуолла по справедливой расценке.
– И вы считаете это милосердием? – Рэйвен не верила в искренность капитана.
– Естественно, если, конечно, болеешь душой за бедняг трактирщиков. У них ведь, как правило, куча детишек, которые в данном случае пухнут от голода. Кстати, вам наверняка будет интересно: бесчувственного тирана и самоуправа зовут Джосиа Блэкберн.
Рэйвен шумно втянула воздух в легкие, а Шарль удовлетворенно хмыкнул. Насмешка в зеленых глазах погасла. Шарль любовался девушкой, а глаза невольно задержались на отделанном кружевом декольте платья.