С плоской фотографии на меня смотрело лицо Рыжей, обрамленное ярким пламенем её волос. Эд О`Лири. Разведка. Уровень доступа: 2. Я нахмурился. Последняя строчка была ошибкой или наглой ложью. Внизу карточки отсутствовала желтая линия — цветовой индикатор доступа, соответствующего тексту выше. Эта линия не могла стереться или выгореть, её нельзя было нарочно удалить. Яркий цвет пропитывал материал насквозь, а потому просто соскрести его с пластмассы было невозможно.
Я знал это наверняка. В мои обязанности Лидера — помимо всего прочего, например, непосредственного командования боевым составом — входила подготовка новичков. После их инициации — не смотря на то, что многие из них фактически распределялись в не подчиняющиеся мне подразделения — за мной оставалось последнее дело: их официальное оформление, то есть выдача карт, и предоставление жилья. Мне было отлично известно, как изготавливаются карточки, их свойства. Самостоятельно изменить уровень доступа было невозможно, даже если каким-то образом изменить текст или цвет, запрограммированные характеристики карты оставались неизменными. Самовольное — и преступное — избавление от цветной горизонтальной полосы не открывало новые двери.
Кроме того, я держал карточку Рыжей в руках, я лично передал её Четверке. Изготовленная по моему запросу карточка Эд была сделана правильно, с желтой полосой и соответствующим доступом. А этой карты с противоречивой информацией, лежащей передо мной на полу, я прежде не видел.
Я покосился на дверь ванной — изнутри доносились плеск воды и веселые голоса — и снова посмотрел на пропуск. Самостоятельно перевыпустить его, без моего личного участия, Рыжая не могла. Если бы я сам не отвечал за производство и выдачу карточек, то посчитал бы эту вопиющей ошибкой и недосмотром. Но это не было чьей-то небрежной оплошностью. В голове возникло имя: Финли. Моим первым порывом было схватить находку и незамедлительно отправиться к Лидеру разведки для выяснения того, какого, собственно, черта он посмел влезать в это, но я сдержался.
То, что к этому стремительному — недопустимому для не Лидера — расширению доступа для простого офицера разведки, был причастен Финли, я не сомневался. Как не сомневался и насчет того, что сделано это было не по ошибке или дружбе, или в шутку. Карточка была выполнена такой, потому что Финли — и Рыжей — это было нужно. Вопрос возникал сам собой: зачем? Для каких целей?
Я поднял карту, прокрутил её в руке, снова пробежал взглядом текст, а затем сунул в карман куртки Эд. Над этим нужно было основательно подумать. Впервые за очень долгое время пошатнулось то, что существовало между мной и Рыжей безоговорочно, — доверие. Это стремительное нарушение привычного порядка вещей отозвалось в моей голове болезненной пульсацией.
Я встал. Финли занимался разведкой и внутренней безопасностью. Комбинация всех обстоятельств — его сфера деятельности, то, что Рыжая подчинялась ему, и её неограниченный доступ — выливалась в очевидный вывод. Эд работала не просто внутри фракции, а внутри предводителей лихачей. Эта догадка отдавала неприятной горечью. Выходит, я волне мог быть частью её задания, постоянным объектом её шпионажа. Это заключение сокрушительно свергло все то, что многие годы казалось непоколебимым. Все сводится к тому, что я, вполне вероятно, был заданием Рыжей с самого начала. Задолго до того, что я считал началом. Все это время она вела искусно разыгранную партию, имея одну четко сформулированную цель.
Это было так ошеломляюще непохоже на Рыжую, и одновременно так ей свойственно. Разве я не видел её в действии, разве не был вместе с ней в переулке, где она разоблачила незаконный склад ворованного оружия, где она, безжалостно откинув всякую память о былой близкой дружбе, решительно арестовала Тимоти? Наш брак, наш ребенок — все это было лишь необходимыми декорациями для того, чтобы подобраться так близко? Могла ли она играть, расчетливо планируя все с самого начала: с перехода во фракцию Бесстрашия, с разыгрывания из себя влюбленной девчушки, с втягивания меня в омут отношений, с рождения Крохи?
Я уронил голову в ладони, стараясь не дать ей расколоться. Ответ на эти вопросы был безапелляционно четким и верным: могла. Рыжая, черт побери, все это могла. Она так ловко провернула это мероприятие, даже не давая мне толком усомниться в реальности происходящего. Поначалу — первые год или два, особенно в недели её подготовки — я не раз приходил к выводу о том, что это до безумия нелепо. За несколько лет в Бесстрашии — до прихода Рыжей — я, как инструктор и как Лидер, не раз сталкивался с неуместными проявлениями симпатии. То были либо смехотворные споры и пари, либо извращенные предпочтения, либо меркантильная расчетливость — вот неполный перечень изначальной мотивации, которой руководствовались бесчисленные новенькие. Но они все терпели неудачи, потому что разгадать их не составляло большого труда.
Но у Эд, напротив, была совершенно иная задача, и при этом, очевидно, не было ни малейшего права на ошибку. Она действовала точно и выверено, не по наитию или полагаясь на волю случая. У неё был четкий план, состоящий из бесконечного перечня незначительных действий, медленно, но верно и неотступно ведущих к положительному результату.
Я едва сдержался, чтобы не пнуть стул, подавил в себе желание ворваться в ванную и на глазах малышки прикончить Эд. Отошел к кровати и грузно на неё упал. Калейдоскоп воспоминаний заплясал в адском вихре перед моим сознанием. Все было рассчитано ещё до Церемонии. Рыжая не случайно встретилась мне в городе в своем приковывающем внимание платье, с копной ослепительно пламенных волос. Это был тонко рассчитанный ход, который зациклил меня на Эд с первого же дня, с приветствия на крыше. Это было крохотным довеском к масштабной операции по вовлечению меня в необъяснимую погоню.
Как я мог быть таким глупым? Таким слепым? Да это же лежало прямо на поверхности. То, насколько меня захватила эта мелкая Эрудитка, насколько меня поражало наше сходство во многом, её удивительные точные попадания, было ключом. Перед тем, как она появилась в переулке накануне Церемонии, была проделана работа по тщательному изучению меня. У Эд было структурированное, детализированное досье и сформированное на его основе руководство к действию. Проклятье!
Я шумно вдохнул и протяжно выдохнул, безотчетно массируя виски. За дверью ванной все так же хлюпала вода, и звонко смеялся ребенок. Мне нужно было успокоиться. Учитывая количество проделанной работы и затраченного времени, качества выполнения и полного отсутствия осечек — до сегодняшнего дня — Рыжая была толковым профессионалом. А потому на прямой вопрос она не даст честный ответ. Кроме того, беря во внимание все то, на что она пошла, нельзя исключать, что рождение ребенка, не смотря на все видимые признаки, могло быть лишь вынужденным шагом, и никакой эмоциональной нагрузки для Эд не несло. И раз так, в случае необходимости, она пойдет на эту жертву — опять же, я видел её, отметающую память о дружбе ради выполнения долга — но рисковать дочерью просто потому, что единственной целью её матери был шпионаж, я не собирался. Слишком высока плата.
Действовать нужно осторожно и незаметно, решил я. Но сначала необходимо полностью осмыслить, как именно действовать. Я встал и направился к двери. Моё исчезновение не должно было показаться чем-то из ряда вон выходящим, я часто тренировался по вечерам в одиночестве, когда в зале было пусто, темно и прохладно. Это был подходящий момент для того, чтобы прочистить мысли и избежать преждевременной стычки с Рыжей.
Когда я вернулся, в комнате было темно, и Эд с малышкой мирно спали, обнявшись на нашей просторной кровати. Они выглядели так умиротворенно и гармонично, что мой мозг прохромило острое сожаление. Все мои мысли, мои предположения и подозрения не могли, не должны быть правдой. Потерять этих двоих, все то, что казалось непоколебимым тылом, казалось жестоким кошмаром. Но нужно разобраться. Сначала необходимо наверняка определить, что происходит — и происходит ли что-то вообще, — а лишь затем решать, как действовать.