– Вы знакомы с концепцией перерождения? – прищурился Люстий, – Ах да. Единственную литературу, которую вы признавали – любовные романы низкого качества и паблики в социальных сетях. Ладно, я расскажу, так и быть. У вас есть душа. Собственно, ваша душа сейчас перед нами и находится. Жизнь вам была дана, как возможность. Которую вы просрали, спустили в унитаз…
– Люстий, погоди, – вмешался Сап, – Вердикт пока не вынесен. Нам только предстоит разобрать её жизнь.
– Вся её жизнь написана на этих жирных боках, обвисших щеках, кругах под глазами, редких сальных волосиках и крайне обиженных глазках. – существо в черном костюме взяло чашку с кофе и сделало ещё один глоток, поморщившись. Крепкий кофе давал ему сил переносить не самую приятную работу. К сожалению, достойные души появлялись крайне редко.
– И всё же мы обязаны судить непредвзято. Слышите меня, Тамара Павловна? У вас есть право на суд. Также у вас есть право защищать себя.
– Не думайте, что вам повезло, – покачал головой Люстий, – События вашей жизни утянут вас либо вниз, либо дадут переродиться. Любое сказанное вами слово также влияет на результат, так что думайте, что говорите. Я вам заткнул рот не потому, что злой и плохой, как вы думаете. Я вам заткнул рот, чтобы вы не наговорили лишнего и раньше времени не улетели вниз.
– Сейчас вы находитесь на отметке «человек». – показал Сап на шкалу. Стрелка и правда показывала на образ человека, – Людьми перерождаются те, кто прожил жизнь более-менее нормально. Не…
– Спустил её в унитаз! – перебил Люстий, – Жизнь, это возможность, дарованная душе. Возможность для развития, а не пустых удовольствий. Вот и посмотрим, как вы развивались и какие возможности не упустили.
– Мой коллега резок, но такова уж его суть. Он всегда говорит правду, как она есть, ничуть не заботясь о тактичности. – мягко заметил Сап, улыбнувшись.
– Если бы вы разобрали жизни пары миллиардов людей, вы бы также себя вели, а то и хуже, – усмехнулся Люстий.
– Ниже по шкале находятся животные, растения, камни. – вернулся Сап к теме, – Выше – ангелы. Это возможность перейти в новую реальность, лишённую страданий.
– Но вам это не светит, будьте уверены. Ниже камней ничто. Если ваша жизнь будет признана полностью упущенной, вы отправитесь на утилизацию. В этом случае для вас всё прекратится, окончательно и бесповоротно. Готовы начинать? Помните, любое слово, сказанное вами, будет влиять на дальнейшую судьбу.
Люстий щёлкнул пальцами и к Тамаре вернулась способность говорить. Рядом с ней появился стул, в этот раз больше, чтобы она могла нормально сесть, но женщина его и не заметила. Она ощупала рот, убедилась, что тот свободен и можно говорить, набрала в грудь воздуха и…
– Да как вы смеете! Сволочи! Уроды! Мерзкие мужские отродья! Что происходит?! Я буду жаловаться! Отпустите меня немедленно! Это незаконно!
Люстий молча отпил кофе, Сап горестно вздохнул, спокойно слушая истерику женщины. Она ругалась и ругалась, не собираясь останавливаться.
– Вы все мрази! Суки! Ненавижу вас!
Люстию надоело это спустя две минуты. Он покачал головой и указал пальцем на стрелку, которая уже упала ниже отметки человека и указывала на животное: свинью.
– Тамарочка, голубушка. – сказал он, когда женщина испуганно замерла, – Вы видимо, хотите побыстрее отправиться на утилизацию? Если это так, то продолжайте, вы действуете в верном направление.
Тамара замолчала и захлопала ртом, как рыба, выброшенная на берег.
– Я не верю вам! Это всё лож! Вы меня обманываете!
– На лицо отрицание реальности, – сказал Люстий, – Судя по вашему досье, вы это умеете, любите и регулярно практиковали. Смотрите, если не верите.
Люстий щёлкнул пальцами и в стороне от них появилось изображение Тамары. Вот она выходит из кухни, несёт в руках большую тарелку, в ней пельмени, залитые майонезом и кетчупом. Тамара садится, открывает банку пива, включает сериал. Она ест не спеша, чавкая и не замечая, как майонез залил толстый выпирающий живот. Расправившись с пельменями, она достаёт пачку чипсов и съедает их под пиво, периодически громко рыгая.
Люстий и Сап молча наблюдают за женщиной. Раздаётся звонок и Тамара подскакивает. Как здесь, так и на картине. Образ показывает, как она спешно семенит ножками, аккуратно открывает дверь, прокрадывается в коридор и лезет в кошелёк. Но не свой, а матери. Оттуда она берет деньги, открывает дверь и встречает курьера, который притащил пиццу и крылышки в панировке. Довольная Тамара, старательно не замечая отвращение курьера, кидает в него деньги, забирает еду и бежит обратно к себе в комнату, чтобы продолжить жрать, но… Её сердце не выдерживает, и она падает на пол. Спустя час появляется её мать, выходит в туалет и видит мёртвую дочь. Звонит в скорую, те приезжают и диагностируют смерть. Тело отвозят в морг, с ним там ничего не происходит. На похоронах никого нет, кроме одной уставшей женщины, которая ни разу не заплакала. Она ждёт, пока тело закопают, а потом уходит. На надгробии написано: Тамара Павловна Чернова.