Как только он с лёгким скрипом открывает дверь – должно быть, смазал петли, – я слышу приглушённые крики.
В этом амбаре кто-то есть, скорее всего, связанный и с кляпом во рту.
Мурашки страха ползут по спине. Пожалуйста, только не Анни.
Мы заходим внутрь, и Адам оставляет дверь открытой, чтобы впустить больше света. Я сразу узнаю его пленника.
Том.
Он сидит на прочном металлическом стуле, его руки прикованы наручниками к подлокотникам, лодыжки привязаны к ножкам кабельными стяжками. У него во рту кляп. Это один из тех красных шариков, которые у меня ассоциируются с БДСМ.
Стул находится немного выше уровня пола, и я понимаю, что он стоит на платформе, сделанной из залитого бетона. Ножки вделаны в бетон, так что нет ни малейшего шанса, что он опрокинется и Том сможет сбежать.
Адам проделал основательную работу.
Когда Том видит меня, он дёргается и пытается что-то сказать, но его слова переходят в сердитое шипение.
Я не обращаю внимания на его беспомощное сопротивление и обхожу его с широко раскрытыми глазами. Мне следовало бы радоваться. Вместо этого я испытываю тревогу.
Что бы Упырь ни попросил меня сделать, это будет нелегко.
Так не бывает.
— Как ты привёз его сюда? — спрашиваю я.
На Томе нет ни следов, ни синяков, даже шишки на голове, которая могла бы свидетельствовать о том, что он получил по голове. Он выглядит невредимым.
— Транквилизатор. У него выходной, и он живёт один. У нас есть время, пока они не обнаружат, что он пропал.
Упырь подходит к металлическому столу, накрытому белой простынёй и, эффектным движением, срывает её. Два ряда блестящих инструментов аккуратно выложены на столе, и мне приходится отвести взгляд, желудок скручивает.
Прежде чем он это скажет, я уже знаю.
— В прошлый раз, когда мы выбирали между тобой и им, ты выбрала его. Я хочу, чтобы ты выбрала себя, Холли. Если ты этого не сделаешь, ты не сможешь пойти со мной.
Я глубоко вдыхаю, подхожу к столу и заставляю себя посмотреть, медленно дыша, чтобы держать пульс под контролем. На столе блестящие плоскогубцы разных размеров. Наборы игл – от тонких до ужасно толстых. Гвозди и молоток. Металлическая ложка. Ещё больше пластиковых стяжек.
Я смотрю на Упыря. Что касается орудий пыток, то они выглядят обманчиво простыми. Но я думаю, что у него есть по меньшей мере дюжина креативных способов использовать каждое из них.
— Есть ещё вот это, — говорит он, доставая из-за пояса нож.
Он протягивает его мне, рукояткой вперёд, и я беру его твёрдой рукой. Это точная копия его ножа, за исключением того, что он короче и легче. Я взвешиваю его в руке, и он подходит мне так, словно был сделан специально для меня.
Скорее всего так и есть.
Вместе мы поворачиваемся к Тому. Он всё ещё пытается освободиться. На лбу у него выступает пот, а взгляд, полный ненависти, вонзается в меня, словно кинжалы.
Но вместо триумфа или жажды мести я чувствую только страх.
Том однажды пытался утопить меня. Мне было пятнадцать, и он запретил матери давать мне деньги. Сказал, что в моём возрасте они мне не нужны. Но я была тщеславной и хотела иметь красивые вещи, как у подруг, поэтому однажды украла у него. Я не хотела брать деньги из бюджета на еду, который он выделял маме, потому что он и так был мизерным.
В любом случае, Том сразу всё узнал. И был так доволен. Он не избил меня – просто велел ждать в спальне. Потом наполнил ванну холодной водой, привёл меня и начал снова и снова окунать мою голову под воду.
Он бы убил меня, если бы мама не вернулась раньше, чем он ожидал. Она остановила его, но за это он её избил.
Весёлые были времена.
Я подхожу и останавливаюсь в нескольких шагах от него. Нож в моей руке кажется таким естественным и удобным. Я знаю, что Том связан и беспомощен. И всё же, когда он смотрит на меня глазами, полными назревающей ярости, я вздрагиваю.
К горлу подкатывает желчь. Я не хочу находиться здесь, в одной комнате с ним. Я хочу убежать далеко-далеко и продолжать жить своей прежней жизнью.
Спрятаться.
Я вздрагиваю снова, когда тёплая рука ложится на моё изуродованное плечо. Адам стоит за мной, и я прижимаюсь к нему, ища утешения. Он проводит пальцами по моей щеке, вызывая сердитое, приглушённое ворчание Тома.
— Я могу сказать тебе, что делать, — говорит он. — Так будет проще.
Я киваю один раз.
Да. Потому что я понятия не имею, что делать с Томом.
Единственное, чего я хочу – это бежать.
Адам берёт меня за руку и ведёт обратно к столу. Он протягивает мне плоскогубцы.
— Выдерни ноготь. На руке или ноге. На руке – легче.
Я смотрю на плоскогубцы, и на мгновение мир кренится и размывается. У меня кружится голова.
Смотрю ему в лицо, умоляя. Выражение Адама меняется, и я вижу холодные глаза Упыря.
— Я хочу, чтобы ты поняла, Холли. Из вас двоих только один выйдет отсюда. Я хочу, чтобы это была ты, но, если ты не выберешь себя – я тоже не выберу.
— Значит, ты убьёшь меня, если я не убью его? — спрашиваю я.
— Да.
Я делаю глубокий вдох и моргаю, чтобы привести зрение в порядок. Когда я снова могу нормально видеть, я беру плоскогубцы из его рук, откладываю нож и подхожу к Тому.